Мистика и фантастика в творчестве Н.В. Гоголя

Страница 5

Также одним из народных мотивов является упоминание о цветущем папоротнике («Вечер накануне Ивана Купала»). Считается, что в ночь летнего солнцестояния (с 22 на 23 июня) гуляет нечисть, радуясь тому, что теперь ночи становятся длиннее. И таинственный огненный цветок папоротника тоже в эту ночь цветет. С помощью этого цветка можно давно запрятанные клады отыскать. Только, чтобы завладеть им, нужно жертву кровавую принести. И, дабы найти золото и свадьбу сыграть, Петрусь послушал Басаврюка и решил отыскать клад. Он доверился нечистой силе, позволил давать себе советы, разрешил приблизиться к себе. Итог этого – жизнь Ивася. Петрусь достиг своей цели, женился на Пидорке, но парубок, по сути, продался нечистой силе, и поэтому никакой радости от исполнения своего желания не получил. Бесы никогда не исполняют желания людей за бесплатно. И плата за желание Петруся – бесценная жизнь маленького невинного мальчика, и жизнь самого Петруся, т.е. его бессмертная душа, взявшая на себя тяжкий грех.

Фантастика Петербургских повестей.

Несмотря на то, что в литературоведении создана обширная научная литература о фантастике петербургских повестей, эта тема всё ещё остается в значительной мере неразработанной, а специфика гоголевской фантастики – непроясненной. Её плодотворному изучению долгое время препятствовали две тенденции: во-первых, фантастика Гоголя рассматривалась как мистическая или сугубо формальная категория, т.е. в отрыве от особенностей гоголевского реализма, во-вторых, если проблемы реализма писателя оказывались в центре внимания, то проблема фантастики превращалась во второстепенную, чисто «техническую», поскольку не становился вопрос о том специфическом содержании, которое требовала бы для своего выражения именно фантастика.

В литературе гоголевского времени фантастика занимала одно из важных мест. Гегель сравнивал её с инкрустацией, способствующей разделению «непосредственно созерцаемого тождества абсолютного и его внешне воспринятого существования». Романтики обратились к фантастике как к одной из возможностей более глубокого осмысления жизни, понимая, что фантастика – коренное свойство человеческого сознания. Интерес романтиков к мифу, сказке, легенде закономерно выделял фантастические сюжеты, фантастические образы, которые, вновь оживая под их пером, стремились показать невидимое, непознанное, запредельное. Во всяком случае, освоив фантастику как гносеологическую категорию, очень точно уловив в фольклоре именно этот смысл, романтики все же не сумели возвести её в объективный, обобщающий и единый принцип познания бытия и человека. Фантастика позволила им увидеть жизненное явление как бы в двойном свете, однако две личины одного и того же мира в их творчестве были строго противоположны, как добро и зло, как идеальное и существующее. Такая их диалектика апеллировала к изучению Шеллинга и Гегеля. Характерно, что немецкие романтики стремились понять единство мира в его различиях, усвоить неразьемность единства и различия.

Размывается четкость границ в соотношении реального и фантастического. Мир предстаёт как противоречивый внутри себя, но единый, целостный. Фантастика в «Петербургских повестях» не только художественный прием, служащий целям психологической характеристики, комизма, сатиры, не только средство, но и способ видения действительности. Отношение фантастики и реального, кажимости и сущности в художественном мире этих повестей такого, что «кажимость есть сама сущность в определении бытия». (7)

Гоголевская фантастика, отражая сущность, вскрывает глубинное её значение, несамоочевидную истину. Мысль писателя, обращаясь к явлениям действительности, быту, объективно познает мир в многомерных, взаимозависимых связях. С помощью фантастики писатель заставляет читателя взглянуть на известное, привычное по-иному, нетрадиционно, и увидеть в обычном – аномалию, уродство социальной жизни. Фантастическое, кажущееся в повестях Гоголя непредсказуемым – подвижно, порой совсем исчезает, как бы теряет свой фантастический колорит, ставит читателя в недоумение и вместе с тем рождает в нем чувство сопричастности фантастическому миру. Гоголевская фантастика, сдвигая реальные пропорции, не приоткрывает таинственную завесу в запредельное, а, напротив, во всей полноте и непосредственности характеризует мир насущный, беспредельный. Диалектическая мысль писателя неустанно сомневается в незыблемости противоположностей. В «Петербургских повестях» он размышляет над тем, как высокое и низкое легко проникают друг в друга, как кажущееся легко подменяет сущностное, фикция легко становиться ценностным, реальное – фантастическим, но при этом художник не высмеивает добро и зло. Напротив. Угроза смешения ещё напряженнее подчеркивает их противостояние, о чем Гоголь и говорит с помощью фантастики. И эта диалектика не гегелевского типа. В этом и состоит, как представляется, одно из важных отличий реалистической фантастики от романтической, заключающейся в самой концепции видения мира, способе его познания.

Статьи по теме:

Тема любви
Перевернув последнюю страницу стихов "таёжной лирики" мы окунаемся в Любовь. Любовь человеческую, грешную и святую, испепеляющую и дарующую новые силы. Все, что окружает, перестаёт существовать, жизнь делится на два периода до и ...

Функциональная нагрузка библиографической деятельности как системы. Понятие «библиографическая деятельность», основные функции библиографической деятельности
Понятие «библиографическая деятельность» относится к числу наиболее общих понятий библиотековедения. В 70-80-х годах оно получило теоретическое обоснование в свете деятельностного подхода к библиографии и приобрело категориальное значение ...

Поэтическое творчество А. Барто
БАРТО, АГНИЯ ЛЬВОВНА (1906–1981), русская поэтесса. В 1925 были опубликованы ее первые стихотворения "Китайчонок Ван Ли" и "Мишка-воришка". За ними последовали "Первое мая" (1926), "Братишки" (1928) ...