«Никак мы из войны не выйдем, все воюем, воюем…»

Страница 3

Пленного Рубахин и Вовка решили обменять на грузовики, что были задержаны боевиками в ущелье (словно бы человек – валюта!). В то время как главные персонажи ведут юношу к ущелью, «Рубахин вдруг начинает за юношей ухаживать»: «Рубахин был простой солдат – он не был защищен от человеческой красоты как таковой. И вот уже вновь словно бы исподволь напрашивалось новое и незнакомое ему чувство.» Но когда они сталкиваются с двумя отрядами боевиков на развилке троп, Рубахин, сочувствуя врагу как человеку, убивает существо, могущее представлять опасность для его жизни. Он боялся, что пленный выдаст их месторасположение. Рубахин хладнокровно расправляется с человеком, к которому успел привыкнуть. На войне законы двухтысячилетней цивилизации не действуют – только инстинкты. «Кавказский пленный» - рассказ о людях, изначально низких, о подлинности их взаимоотношений нет и речи: русский «герой» Рубахин испытывает влечение к пленному, тот же, двусмысленно ему подыгрывая, пытается все-таки обмануть, а после лежит убитый – оставив убийце переживать сложный комплекс чувств в духе «ненавижу - люблю». «…красота не успела спасти.» Нет места благородству и проявлению рыцарского духа на этой войне.

И все снова «без перемен: две грузовые машины… стоят на том самом месте.» Здесь прослеживается символ кольца: кольцо гор, круг бессмысленного, ничего не изменившего «боевого рейда» Рубахина и Вовки, кольцо рук, сомкнувшихся на горле пленника – кольцевая композиция рассказа, начатого и завершенного мотивом красоты. Рубахин просто прошел круг испытаний, но ничего в нем не изменилось.

Характерный прием, наиболее часто встречающийся в «Кавказском пленном», - это обилие скобок. Скобки – повторный взгляд на одну и ту же точку, уточнение понятия красоты. Тревога вынуждает вглядываться, а вглядываешься – становится еще тревожнее. А повторный взгляд – признак не до конца изжитой Рубахиным человечности. Правда, после убийства, совершенного самим «героем», смерть Бояркова превращается в одну из сотен смертей на этой войне. Писатель рушит кавказский миф классической литературы. В сознании русского читателя Кавказ – горы, набеги, топот копыт и гортанная речь, романтика и героизм военных сражений, а «противник – объект восхищения, он поет дикие песни и точит свой кинжал». В.С.Маканин показывает цену кавказского мифа. Нет и никогда не было оправданий реальной кавказской войне. Она оплачена реальной кровью людей с обеих сторон. Чтобы ярче подчеркнуть эту мысль, автор использует немногочисленные метафоры («…крошево ребер…»), олицетворения («…лицо распадалось…»), сравнения («…домишки слепились, как птичьи гнезда…»), эпитеты («…хриповатый приказ…»), метонимию («…ком мускулов не мог развить скорость…») для создания образности, художественной выразительности путем скрытого сравнения и компактности в плане языковых средств. Эти средства выразительности также помогают выражать чувства автора к изображаемым предметам, создают живое представление о происходящем.

«В.С. Маканин от романтического эгоцентризма, сосредоточенности на своем «я», все больше тяготеет к отождествлению себя со своими героями», - утверждает С.И. Пискунова. В.С. Маканин отказывается и от завершенных «образов героев» и завершенного повествования (живая жизнь и судьба живого человека принципиально не завершимы) — от всего, что традиционно ассоциировалось с понятием «литература». На первый план выступает лик персонажа, его деяния, действия, монологи. Здесь нет героев и нет подлецов. Здесь «живут без цели, убивают без злобы». Да и вопросы: зачем война, с какой целью воевать – уже не волнуют ни одного. Война уравняла людей. Война – естественное дело для них. Человек привык думать, что все решается за него. Люди приспособились жить в ужасных условиях военной обстановки. Здесь человек уже не страдает, он не достоин любви, потому что здесь все увечные духом. Пленными (не пленниками!) становятся здесь все, потому что персонажами движет бессознательное. Стоит заметить, что «пленник» и «пленный» полностью совпадают в прямом значении. Но «пленник – тот, кто находится во власти, в плену идей, убеждений», а «пленный» воспринимается всего лишь как военный термин. Война за покорение Кавказа становится приметой современной жизни, сюжетом новостей, картой в игре политических амбиций. Люди не важны в этой игре, никто из них не верит в будущее. Весь рассказ пронизан попыткой ответить на вопрос: победят ли простые, искренние чувства или возьмет верх инстинкт («убей, иначе убьют тебя»)?

Статьи по теме:

Понятие «земного» и «небесного»
Лирика Ф.И. Тютчева является философской. Н.Н. Скатов считает, что «мысли и чувства поэта лишены абстрактности, их пробуждает только конкретная жизнь» (12, с. 9). Ф.И. Тютчев ощущал себя частицей мира, а поэтому считал все чувства и наст ...

Омар Хайям – астроном
От земной глубины до далеких планет Мирозданья загадкам нашел я ответ. От зенита Сатурна до чрева Земли Тайны мира свое толкованье нашли. Я распутал все петли вблизи и вдали . Этими стихами можно начать рассказ об увлечении Омар Хайя ...

Пространство
Говоря о времени, стоит несколько слов сказать и о пространстве. Человеческое сознание не может оперировать мыслью о времени без привязки к категории пространства: в языке время для нас существует в лексике, традиционно принадлежащей прос ...