«Дневники» ЧуковскогоСтраница 1
Трудно представить себе, что дневник пишут, думая, что его никто никогда не прочтет. Автор может рассчитывать, что кто-нибудь когда-нибудь разделит его горести и надежды, осудит несправедливость судьбы или оценит счастье удачи. Дневник для себя – это, в конечном счете, все-таки дневник для других.
Что же представляют собой эти дневники, которые будущий К. Чуковский вел всю жизнь, начиная с 13 лет? Это не воспоминания. Горькие признания, подобные приведенному выше, почти не встречаются в этих записях, то небрежно кратких, то подробных, когда Чуковский встречался с поразившим его явлением или человеком. Корней Иванович написал две мемуарно-художественные книги, в которых рассказал об И Е. Репине, В. Г. Короленко, Л. Н. Андрееве, А. Н. Толстом, А. И. Куприне, А. М. Горьком, В. Я. Брюсове, В. В. Маяковском.
В дневнике часто встречаются эти – и множество других – имен, но это не воспоминания, а встречи. И каждая встреча написана по живым следам, каждая сохраняла свежесть впечатления. Может быть, именно это слово больше всего подходит к жанру книги, если вообще осмелиться воспользоваться этим термином по отношению к дневнику Корнея Ивановича, который бесконечно далек от любого жанра. Читаешь его, и перед глазами встает беспокойная, беспорядочная, необычайно плодотворная жизнь нашей литературы первой трети двадцатого века. Характерно, что она оживает как бы сама по себе, без того общественного фона, который трагически изменился к концу двадцатых годов.
Но, может быть, тем и ценнее (даже бесценнее) этот дневник, что он состоит из бесчисленного множества фактов, которые говорят сами за себя.
Эти факты – вспомним Герцена – борьба лица с государством. Революция широко распахнула ворота свободной инициативе в развитии культуры, открытости мнений, но распахнула ненадолго, лишь на несколько лет.
Дневник пестрит упоминаниями об отчаянной борьбе с цензурой, которая время от времени запрещала – трудно поверить – «Крокодила», «Муху-цокотуху», и теперь только в страшном сне могут присниться доводы, по которым ошалевшие от самовластия чиновники их запрещали.
«Запретили в «Мойдодыре» слова «Боже, боже» – ездил объясняться в цензуре». Таких примеров – сотни. Это продолжалось долго, годами.
Уже давно Корней Иванович был признан классиком детской литературы, уже давно его сказки украшали жизнь миллионов и миллионов детей, уже давно иные «афоризмы» стали пословицами, вошли в разговорный язык, а преследование продолжалось. Когда – уже в сороковых годах – был написан «Бибигон», его немедленно запретили, и Чуковский попросил В. Каверина поехать к некой Мишаковой, первому секретарю ЦК комсомола, и «…румяная девица (или дама), способная, кажется, только танцевать с платочком в каком-нибудь провинциальном ансамбле, благосклонно выслушала нас – и не разрешила».
Впрочем, запрещались не только сказки. Выбрасывались целые страницы из статей и книг.
Всю жизнь он работал; не пропускал ни одного дня. Первооткрыватель новой детской литературы, оригинальный поэт, создатель учения о детском языке, критик, обладавший тонким, «безусловным» вкусом, он был живым воплощением развивающейся литературы.
Он оценивал каждый день: «Что сделано? Мало, мало!»
Он писал: «О, какой труд – ничего не делать».
И в его долгой жизни светлым видением встает не молодость, а старость. Ему всегда мешали. Не только цензура.
«Страшно чувствую» свою неприкаянность: Я – без гнезда, без друзей, без своих и чужих. Вначале эта позиция казалась мне победной, а сейчас она означает только сиротство и тоску. В журналах и газетах — везде меня бранят, как чужого. И мне не больно, что бранят, а больно, что чужой», – писал Корней Иванович.
Статьи по теме:
Путешествие Гоголя и его знакомство с графом А.П.Толстым
Всем известна любовь Гоголя к путешествиям. В 1836 году после постановки комедии «Ревизор» он уехал за границу. Это было его второе заграничное путешествие, которое, в отличие от первого, состоявшегося в 1829 году и продолжавшегося два ме ...
Образ моря и тема рождения и смерти
Море в поэзии Бродского – это своего рода первосубстанция[15]. Из моря возникло всё живое, оно – начало всему:
Да, это море. Именно оно
пучина бытия, откуда все мы,
как витязи, явились так давно… (Горбунов и Горчаков, XІІІ)
В связи с ...
Литература и письменность Великого Новгорода
Даже в древнейший период литературная жизнь не была сосредоточена в одном Киеве. На севере Руси крупнейшим культурным очагом и торгово-ремесленным центром был Великий Новгород, рано, уже вначале XI в., обнаруживший тенденции к обособлению ...