Проблемное и художественное своеобразие трилогии Гончарова

Страница 1

Трилогия Гончарова представляет собой монументальное изображение помещичьей апатии и спячки, вечного мира, в который погружены помещики. Уже и Пушкин в «Евгении Онегине» и Гоголь в «Мертвых душах» создали общее реалистическое изображение этой сферы действительности. Но лишь Гончаров развернул ее во всей широте, создав синтетическую картину старой русской жизни.

Русскому дворянству Гончаров постоянно противопоставлял русскую буржуазию. Отношение Гончарова у буржуазии полно противоречий, что сказалось и на характере ее изображения. С одной стороны, романист превозносил деловитость и энергию людей, подобных Штольцу, восторгался их проницательным умом. С другой стороны, сознанием большого художника Гончаров понимал крайнюю ограниченность этого типа, скудность исповедуемых им идеалов личного обогащения и комфорта.

Критикуя буржуазию и дворянство, Гончаров представлял и интеллигенцию. Причем к лучшей части русской интеллигенции принадлежат гончаровские женщины – Лизавета Александровна, Ольга, Вера. Именно в глубоких, сильных и чистых женских натурах Гончаров видит лучших людей своего времени. Он считает, что именно эти передовые женщины будут воспитательницами нового поколения, которому в России принадлежит будущего.

Автор «Обломова», говоря о развитии русского исторического процесса, стремился доказать «постепенный» характер общественной эволюции. Он до конца оставался убежденным сторонником мирного и постепенного перерождения. «Крупные и крутые повороты, - указывал он, - не смогут совершиться, как перемена платья; они совершаются постепенно, пока все атомы брожения не осилят – сильные – слабых и не сольются в одно. Таковы все переходные эпохи», - писал Гончаров в авторской исповеди «Лучше поздно, чем никогда».

И. А. Гончаров в своем запоздалом объяснении - предисловии ко второму изданию романа «Обрыв», напечатанном только в 1938 году, сожалеет о том, что «никто (из критиков) не потрудился взглянуть попристальней и поглубже, никто не увидел теснейшей органической связи между всеми тремя книгами: «Обыкновенной историей», «Обломовым» и «Обрывом»!» Действительно, критики-современники Гончарова: Н.А. Добролюбов, А.В. Дружинин, Д.И. Писарев и другие рассматривали каждый роман по отдельности, а не как единое целое. Иван Александрович сокрушался: «Всё молодое и свежее поколение жадно отозвалось на зов времени и приложило свои дарования и силы к злобе и работе дня».(14) Однако в защиту критиков можно сказать то, что их концепция, как сказали бы мы сейчас, концепция «шестидесятников» с пожеланиями быстрых и радикальных политических и культурных преобразований не отвечала программе «Лучше поздно, чем никогда» «месье де Лень» с его мечтами о стабильности и некоторой приземлённости: «Я писал только то, что переживал, что мыслил, чувствовал, что любил, что близко видел и знал, - словом, писал и свою жизнь и всё, что к ней прирастало». (14) Охватить более чем тридцатилетний период написания, по Гончарову, одного романа «шестидесятникам» было более чем сложно.

Попробуем доказать верность первого приведённого высказывания Гончарова, сравнив между собой три великих романа: найдем в них общее.

Несмотря на то, что каждое произведение отделено от другого десятилетним промежутком времени, о них можно говорить как о едином целом, так как их темы похожи, а по своему характеру романы, замечает Л. Н. Толстой в своем письме к А. В. Дружинину, «капитальны», поэтому их успех «невременен», то есть, не связан с конкретными историческими событиями. В то же время темы трилогии тесно связаны с исторической ситуацией 50-х-80-х годов. На наш взгляд, здесь нет парадокса, потому что социальные темы тех лет: отношения между богатыми и бедными, противоречия позиций власти и народа и т. д. - актуальны в России во все времена. Талант истинного провидца помог Гончарову уловить настроение времени. Критик Чуйко обращает внимание на своеобразие исторического контекста в творчестве художника: «эпос ХIX века, в котором писателю удалось свести к одному окончательному синтезу всю историческую, государственную и общественную жизнь своего времени». (4) Эти слова были сказаны об «Обрыве» - нам кажется, что их можно отнести и ко всему творчеству Ивана Александровича, ведь - по идее Ю. В. Лебедева: «Если «Обыкновенная история» - фундамент храма, «Обломов» - стены и своды его, то «Обрыв» - замок свода и купол с крестом, устремленным к небу». (19)

Статьи по теме:

Время в литературном произведении
Разделив виды искусства на пространственные и временные, Михаил Бахтин обобщил многолетний опыт восприятия шедевров. Но, при всей очевидности, почему литературе и музыке отказано в пространственном выражении? Слово и в дописьменную эпоху ...

Средневековые образы «призраков» и «смерти» - ключ в художественной эстетике Шекспира (на материале трагедий «Цимбелин», «Ромео и Джульетта», «Гамлет», «Макбет», «Буря», комедий «Конец – делу венец»
«Смерть за добро, смерть врагов – элемент средневекового мировоззрения. В средние века, как известно, люди не считали смерть абсолютным концом, а только переходным моментом и важным итогом, о котором свидетельствует печать “божьего суда” ...

Античная философия. Основные этапы развития античной философии
Под античной философией понимаются направления, школы и учения, развивавшиеся в древнегреческом и древнеримском обществах. Древнегреческие философы, в зависимости оттого, что они проповедовали, образовали множества течений, а совокупность ...