Средневековые образы «призраков» и «смерти» - ключ в художественной эстетике Шекспира (на материале трагедий «Цимбелин», «Ромео и Джульетта», «Гамлет», «Макбет», «Буря», комедий «Конец – делу венец»

Страница 5

И если вновь он примет вид отца,

Я с ним заговорю .

[1, 2]

Ариэль в «Буре» с карнавальной легкостью облекается то в образ ужасной крылатой Гарпии, то прельстительной Наяды, «кувшинками венчанной». Духи, вызванные ведьмами к Макбету, принимают вид кто отрубленной головы, кто - мертвого младенца, кто - убитого Банко, кто - его потомков-королей. Здесь, скорее всего, при постановке пользовались пластическим языком гротескной антимаски, созданной Веном Джонсоном и Иниго Джонсом, образами которой были не Благородство, Красота или Милосердие, как в маске, но Гнев, Невежество, Зависть. Говоря о постановке своей антимаски, Бен Джонсон описывал Ад, откуда при звуках «глухой и дьявольской музыки» выходили одиннадцать ведьм, босоногих, с подоткнутыми подолами, с крысами на плечах и змеями в лохматых волосах, с веретенами и горшочками зелья у пояса и «обвитым змеей пылающим факелом, сделанным из руки мертвеца» [25, с. 78]. Видения могут предстать даже в образе неодушевленных предметов. Эльф Пак ради смеха может стать печеным яблоком или трехногим табуретом - вещами, которые как бы выходят из подчинении, вызывая в людях раздражение, ругань, ссоры, нелепые движения, падения и т.п. Некий дух витает в воздухе перец взором Макбета в виде кровавого кинжала. Этот Образ подобен образам средневековых сказаний, поэзии, когда о прославленном мече или кинжале говорят, что то была фея, на время обернувшаяся непобедимым оружием.

Итак, видения на сцене «Глобуса» можно разделить на две главные группы. Первая - образы совершенного преступления, его олицетворении в обликах жертв. Вторая - образы грядущего торжества добродетели в обликах святых, языческих богов или праведников. Эти «добрые тени», в отличие от злых духов, не предают человека, но приходят ему на помощь в самые отчаянные минуты. Так, призраки являются одинокому Постуму Леонату в тюрьме. Это совершенно невероятное совмещение временных реальностей - свидание с родными, которых он никогда не видел: отец и братья умерли до его появления на свет, матери не стало, когда он родился.

Из обиталища теней

Отец его, и мать.

И братья, павшие в бою.

Явились в мир опять.

Чтоб грудью за права и честь

Тенанция стоять.

[V, 4]

Как и все добрые духи, «благоприятные видения», облики призрачных заступников Постума своей аллегоричностью близки маске. Это мать, умершая молодой, является «благородной старухой». Также умерший молодым, отец выступает в образе величавого старца, так сказать, олицетворенного предка вообще. А у братьев-героев на груди зияют раны, от которых они погибли на поле битвы.

В «Генрихе VIII» добрые духи-призраки окружают умирающую королев) Екатерину, обещая ей новую жизнь в обители праведников. Видение королеве Екатерине - уже совершенно маска во всей полноте ее аллегорического лексикона. Вот какая с шекспировских времен сохранилась ремарка-партитура этого видения: «Торжественно входят одна за другою шесть фигур - в белых одеяниях, с лавровыми венками на головах, золочеными масками на лицах, пальмовыми или лавровыми ветвями и руках. Сначала они кланяются Екатерине, затем танцуют, и при определенных фигурах танца . две держат скромный венок над ее головой, между тем как остальные четверо принимают различные почтительные позы .» [IV, 2]. В последнем эпизоде «Макбета» участвуют призраки-покровители и призраки-мстители. Здесь окровавленный младенец, то ли призрак убитого ребенка Макдуфа, то ли нерожденного сына Макбета, которого он так ждал от своей волевой супруги. Следующее за ним «дитя с осанкой отпрыска монарха», в короне, с ветвью в руке, - должно быть, от Бирнамского леса. И наконец, аллегорические восемь королей с державами, скипетрами и в коронах различных достоинств и Банко за ними.

О вид ужасный! Призраки не лгут.

Не зря же Банко, весь в крови, с улыбкой

Глядит на них, как на своих потомков.

[IV, I]

Таким образом, призраки и духи – неотъемлемая часть средневекового миропонимания, которая была сильна в эпоху Шекспира и нашла свое отражение в его произведениях.

Статьи по теме:

Образ моря и тема рождения и смерти
Море в поэзии Бродского – это своего рода первосубстанция[15]. Из моря возникло всё живое, оно – начало всему: Да, это море. Именно оно пучина бытия, откуда все мы, как витязи, явились так давно… (Горбунов и Горчаков, XІІІ) В связи с ...

Князь Мышкин и Рахметов как ипостаси Христа
При всей напряженности гуманистических исканий русской литературы XIX века она располагает лишь двумя героями, в которых воплощено авторское представление об абсолютно идеальной личности. Таковы Рахметов из «Что делать?» Чернышевского и к ...

Время в языке прозы Кржижановского
Время гораздо настойчивее пространства. Тоненькая секундная стрелка толкает весь массив жизни вперед и вперед. Воспротивиться ей - то же, что умереть. Тяга пространства гораздо слабее. Пространство терпит бытие мягких, приглашающих в непо ...