Театр У. Шекспира и средневековые традиции (на материале трагедий «Король Лир», «Гамлет», «Ромео и Джульетта», «Макбет», «Буря», «Отелло», «Зимняя сказка», хроники «Юлий Цезарь»)

Страница 2

Но в глазах английской публики - морской нации - мог возникнуть и другой образ. Клиноподобная сцена сама словно бы олицетворяла жизнь, как некое судно в вечном дрейфе человечества на своей одинокой планете, плывущей среди враждебных и добрых звезд. И звезды отражались в водах реки, когда зрители на лодках разъезжались после спектакля .

Костюмы.

В театре Шекспира прошлое сливалось с настоящим, иноземное с английским. Прошлое было как бы отстраненным настоящим. «Жизнь разных времен и народов, их костюмы в частности, словно рассматривалась как со стороны различия, так и со стороны некоего единства человечества» [40, с. 65].

Собственно, условные театральные костюмы существовали еще в средневековых театральных представлениях мистерий, моралите, фарсов. Аллегорические фигуры не были новостью для ренессансного зрителя. Так, Глупость, со времен еще крестовых походов, всегда выступала с ослиными ушами и петушиным гребнем, и уже нельзя сказать, облик ли шута олицетворял глупость, или образ аллегорической глупости навеки слился с обликом шута. Порок в моралите всегда изображали пузатым старцем, и его черты узнавали в фигуре Фальстафа окружающие персонажи и зрители.

Почти во всех книгах, посвященных Шекспиру, приводится гравюра из «Хроник», которую Шекспир видел непременно, так как именно из Холиншеда вычитал историю Макбета.

На картинке изображена встреча Макбета и Банко с тремя ведьмами. Некоторых удивляет, что ведьмы изображены такими благородными, нарядными дамами, а не обтрепанными, уродливыми старухами. Правда, рядом с одеждой XVI века, в которую наряжены Макбет и Банко, костюмы ведьм выглядят как-то фантастически. И не фантастически вовсе, если вспомнить ушедшую эпоху, наряды готических модниц. Строгая графичность. вытянутость пропорций, высокий колпак «эннэн» с вуалью на верхушке. Когда-то, в момент своего возникновения, эта мода воспринималась консервативной частью общества как «соблазнительная», «дьявольская». Женщина подобного облика (столь непривычного по сравнению со средневековым) подчеркивала талию, грудь, гибкость своей фигуры, а высокий эннэн, обрамляя ее нарочито подбритый лоб, как бы говорил о ее мудрости и хитроумии. Многие, и особенно истовые монахи, неоднократно «видели», что такая модница везет на конце своего шлейфа вовсе не модную левретку, а маленьких бесенят. Некоторые же «наблюдали» и подлинные хвосты, которые шевелились, прячась под шлейфом. Но присутствие ведьм и колдуний в драмах У. Шекспира – это тоже пережиток средневекового сознания.

Немудрено, что, когда эти моды устарели, они окончательно перенеслись в гардероб «фольклорных» одежд, сделавшись нарядом: фей, волшебниц, ведьм. Такими увидел их Шекспир на гравюре в «Хрониках», такими, возможно, они являлись и на его сцене.

Бытовало некое средневековое представление об иерархии ценности различных тканей. Как роза была царицей среди цветов, как лев – царем зверей, так королевой среди тканей была парча.

Персонажи Шекспира упоминали парчу, тонкий узорчатый шелк, и прозрачную кисею, которую часто именовали «виссон».

Эффективные костюмы, которые появляются в эпоху Возрождения, и «мода с ее эффектами и эпатажем родственна карнавалу, игре вообще» [40, с. 73].

Настало время все тебе открыть.

Но помоги мне снять мой плащ волшебный!

[1, 2]

Очевидно, что Просперо и Миранда как бы совершают некий обряд снятия плаща; потом свертывают и укладывают его, после чего следует почти ритуальное обращение Просперо к этой таинственной одежде: «Лежи, могущество мое» [1, 2]. Понятно, что священнодействия с плащом Шекспир придумал, главным образом, для того, чтобы натянуть потуже нервы зрителей в ожидании тайны, какую Просперо вот-вот откроет Миранде. Но как сосредоточенно должны смотреть они в ту минуту на этот предмет! Главный объект внимания в этом эпизоде, единственная вещь в руках персонажей, одетых в необычайные костюмы. Судя по сведениям о том, что актеры шекспировского театра играли в подлинных костюмах знати; судя по изображениям и подлинной одежде, дошедшим до наших дней, а также известным расходам на театральные костюмы, можно представить, каким удивительным произведением искусства мог быть плащ Просперо. И как дорого стоил. Возможно даже, что эта мантия была древнего происхождения, из шелка или парчи, расшитая жемчугом и камнями. (Ведь старинная парадная и религиозно-обрядовая одежда всегда чрезвычайно высоко ценилась и бережно сохранялась.) Или платки в «Отелло». Ведь их два. Один Дездемона отдает Кассио, а другой показывает Отелло. Эти платки должны быть настолько различны, чтобы и публика их распознавала, могла рассмотреть каждый в руках персонажей, даже, возможно, оценить отделку - кружево, вышивку. Ведь во времена Шекспира все женщины, прачки и королевы, посвящали чудеснейшие вышивки своим покровителям святым, своим возлюбленным, своим детям. Надо думать, что платок в «Отелло» демонстрировали не менее торжественно, чем на портретах того времени, и все могли убедиться в его неповторимом художественном совершенстве. (Как и в «Зимней сказке», где фрейлина Паулина через шестнадцать лет узнает платок погибшего мужа.) Но платок Отелло был не просто красив. Из слов персонажа выяснялось, что это в буквальном смысле волшебная вещь (как элемент средневековья). Вышивала его в пророческом экстазе двухсотлетняя Сивилла. Нити вышивки - пряжа не простых, а волшебных шелковичных червей, а краской для ниток послужили сердца мумифицированных девственниц. В его ткани потайная сила, способная сохранить очарование женщины и привязанность к ней мужа как угодно долго, но до тех пор, пока она владеет колдовским платком. Здесь своеобразно соединилось представление о ценности предмета современной роскоши с древней верой в магическую силу вышивки, когда, например, обильнее расшитый правый рукав в традиционном народном костюме должен был соответственно наделить большей силой правую руку.

Статьи по теме:

Пушкинская тема Петербурга
Тема Петербурга является основной темой в творчестве гениального русского поэта А.С. Пушкина и скромного (в масштабах литературной славы) Юрия Шевчука, лидера группы ДДТ. «Душа» Петербурга сложна и тонка, она живет таинственной, полной т ...

Ф.М. Достоевский
На мой взгляд, главным произведением в жизни Федора Михайловича является роман «Преступление и Наказание». Посмотрим, как автор использует цвет в описании Петербурга. Портрет города – Петербурга – где происходит действие романа, и людей ...

Три эмиграции
Солженицын ищет точку опоры, но найти её на Западе крайне трудно. Третья эмиграция ему совершенно чужда. Духовная близость с потомками рассыпавшейся по миру первой волны, которая для писателя, по его признанию, представляет собой другой в ...