ПриложениеСтраница 3
Еще раз хочется вам сказать, что кино и театр - совсем разные вещи, разные манеры игры, работы. В кино сниматься интереснее только в смысле того, что ты видишь много разных людей, событий мест. А во всех нас лежит тяга к перемене мест еще с детства. для этого кино дает большие возможности. Я объездил почти всю Россию за эти 10 лет, пока снимался в кино.
Но с другой стороны работать в театре значительно интереснее, потому что творческий процесс намного полнее на сцене. Все-таки ты четыре часа переживаешь жизнь какого-то человека, а не маленькие кусочки сегодня из конца, завтра из начала, потом из середины, потом это монтируют, оказывается - тебя в кадре нет. ты говоришь, а кто-то тебя слушает . Но все равно - работы хоть и разные, но обе очень интересные.
Потом я снимался в фильме "713-й просит посадки". И опять там приставал к чужой девушке, и опять меня должен был ударять за это Отар Коберидзе. Он человек восточный, глаз у него горит. я думаю, ну, сейчас убьет и конец. Еще два дубля и дам дуба.
Но остался жив. И с тех пор всегда смотрю в сценарий, который предлагают. Смотрю . Кто кого .
Потом было несколько ролей, даже не хочется вспоминать. Одна из них, помню, в фильме "Штрафной удар" потому что тогда я научился ездить на лошади и там научился выполнять трюки, например, сальто назад, во время, когда мы с лошадью шли на препятствие. Эта долгая тренировка, но это прекрасно. Надо уметь делать все. Актеры обычно всегда хотят сами выполнять трюки. хотя вот в последнее время, после смерти Урбанского особенно, запрещено актерам это делать. Это выполняют люди специально подготовленные. Трюк долго готовится. Но все равно мы любим делать все сами, чтобы потом сказать, что это мы, хотя никто и не видит, ты или не ты.
Вот в фильме "Служили два товарища", где я играл роль белогвардейского поручика Брусинцова, в самом конце фильма он должен был стрелять себе в рот, падать с борта судна, отправляющегося за границу. Я долго просил, чтобы это мне разрешили. Ну, режиссер сказал: "Ладно. Я не видал, не знаю". В полной одежде 3-4 раза я падал в воду, а вода была ледяная. Был март месяц, три градуса Цельсия. Ну, после этого вытаскивали, приносили спирт . Растирать. Так что к четвертому дублю я сказал: "Еще сколько угодно".
И вот, несколько возвращаюсь к началу, я играл очень положительных людей, которых, даже если сейчас вспомнить, ну таких и не бывает. Таких хороших . Вот я играл бригадира Маркина "На завтрашней улице". Он такой хороший. Его все любят. Его любят начальство, друзья, жена, дети. А он очень положительный: живет в палатке, палатка протекает, мебель гниет, ребенки плачут, жена кашляет, а он говорит - я квартиру не буду просить, потому что другим нужнее.
Но через какое-то время мне очень повезло и я начал сниматься в картине Виктора Турова на минской киностудии. Это человек очень интересной судьбы. Когда ему было 8 лет, их угнали с матерью в Германию, потом он, потеряв родителей, возвращался полгода через всю Европу. Пришел к себе домой сохранил такую ясность воспоминания, что он снимает картины о конце войны, о Белоруссии, которую он бесконечно любит, снимает фильмы, на мой взгляд, лучше всех о партизанах. Сейчас выходят на экран 2 его картины: "Война под крышами" и "Сыновья уходят в бой". В этих фильмах я не снимался, но писал туда песни. Во все его фильмы я пишу песни, с тех пор, как он пригласил меня сниматься в фильме "Я родом из детства". Там я играл роль капитана танкиста, который горел в танке, полгода лежал в госпитале и пришел домой седой и искалеченный человек в 30 лет. В этом фильме я впервые в жизни писал профессионально песни.
Потом у меня был "Одесский период" в моей жизни. Это были фильмы: "Вертикаль", "Короткие встречи" и потом 2 картины не одесской киностудии, но снимающиеся в Одессе: "Служили два товарища" и "Интервенция". Этот фильм еще не вышел на экран. Я жил почти 4 года в поездах и в гостиницах Одессы. В поездах полгода точно жил. Каждую ночь туда и обратно (в Ленинград или в Одессу), поэтому потом долго не мог засыпать: надо было трясти , такая была привычка.
И поэтому многие думают, что я одессит и много писал про Одессу. Нет, я про Одессу очень мало писал. Только в последней своей картине "Опасные гастроли", а просто я там очень много жил. И одесситы, значит, принимают за своего. Ну, бог с ними, если им приятно, я не возражаю.
Статьи по теме:
Путь сквозь ад и прощание с поэзией
Завершением всего трех-четырехлетнего периода в жизни Рембо, когда онтворил поэтические произведения, отрицанием собственного "позднего"творчества и в то же время отрицанием символизма за десять лет до того, каксимволизм сложился ...
Эпилог
"Одно лето в аду" понимали как прелюдию к дальнейшей и не составляющейтему этой статьи уже не литературной жизни Рембо. Высокие социальные замыслыон объективно и не мог, и не умел осуществить. Ему не только не было дановступить в ...
Переводы романа в стихах «Евгений Онегин»
Особый интерес представляют переводы «Евгения Онегина». Среди нескольких выделяются два, исполненные строфой оригинала: Гастона Перо и Жана-Луи Баке. Именно его переводами пользовался автор, анализируя «Евгения Онегина».
«Мой дядя сам ...