Ремарк и его героиСтраница 3
Когда вспоминаешь книги Ремарка, кажется, что там почти все время идет дождь, преобладает осенний, вечерний колорит, а вместо солнца светят фонари. Это обманчивое ощущение: там есть и солнце, и снег, и весна; но, возможно, оно создается самой интонацией повествования. Так спохватываешься, когда герои "Черного обелиска" напоминают, что им двадцать пять лет. Неужели всего двадцать пять? Им, все испытавшим, усталым от жизни, разочарованным, умудренно-ироничным? Кажется, им самим это странно .
"Уйдем из мрака, холода и дождя! Хоть на несколько дней", - говорит в "Триумфальной арке" Равик своей возлюбленной Жоан Маду. Речь идет о чем-то большем, чем о простой короткой поездке на Лазурный берег. Это еще одна попытка ремарковского героя прорваться к возможности какой-то иной жизни, к солнцу, счастью. В каждом романе он предпринимает такую попытку, в каждом романе заново, с надеждой и отчаянием ищет, нащупывает подлинную опору в своем поколебленном мире, и читатель с искренним сочувствием следит за этим драматическим поиском.
Какое-то время кажется, что для Равика, например, такой опорой может быть его работа - благородный, гуманный труд врача, способный занять все помыслы, дать ощущение своей необходимости другим людям, связи с ними. Кстати, этот человек, вызывающий огромную симпатию, - едва ли не единственный из главных героев Ремарка, у кого есть профессия по-настоящему неслучайная, насущная, любимая (других автор чаще всего наделял занятиями, которые для него самого были побочными, никого из них не сделав, однако, писателем). Но эта работа в Германии не оградила его от рук гестапо, а в эмиграции приобрела все тот же, почти что призрачный оттенок. Лишенный права на врачебную практику, Равик оперирует в чужих клиниках, анонимно; пациент иной раз не видит его в лицо и считает своим спасителем другого. Такой труд может доставлять профессиональное удовлетворение, но не избавляет от одиночества и тоски.
Было время, когда герой Ремарка надеялся найти поддержку в неизменной, верной дружбе фронтовых товарищей. Этот мотив, начиная с первого романа писателя, проходит через многие его книги. О дружбе Ремарком написаны яркие, вдохновенные страницы. Однако годы показали, как далеко расходятся пути былых однополчан. Еще в "Возвращении", в "Трех товарищах" автору представлялось, что фронтовик, однажды испытавший войну, никогда не поддастся вновь милитаристскому угару. И в "Черном обелиске" недавние солдаты в стычках выступают вместе против фашистов - преимущественно зеленых юнцов, сопляков, не нюхавших пороха. (От их руки через несколько лет погибнет фронтовик Готфрид Ленц из "Трех товарищей") Но "Черный обелиск" писался уже после опыта новой войны, когда немало прежних товарищей оказались по разные стороны фронта; писатель имел горькую возможность удостовериться в этом, его умудренный временем взгляд теперь острее различает давно наметившиеся трещины. Расходятся не только товарищи! Вот родные братья Георг и Генрих Кроли, оба пережившие войну. "В 1918 году Генрих был отчаянным противником войны, - констатирует старший брат. - Но теперь он забыл начисто обо всем, что побудило его к этому, и война стала для него опять веселеньким и освежающим приключением . Все, что пережито и прошло, становится приключением". Из эпилога к роману мы узнаем, что Георг Кроль погиб в фашистском концлагере, Генрих благополучно выжил. Из остальных - кто пал на фронте, кто эмигрировал, как Людвиг Бодмер, как Равик. "То, что некогда связывало нас, теперь разрушено, - говорит герой "Триумфальной арки". - Мы рассыпались, как стеклянные бусы с порвавшейся нитки. Ничто уже не прочно". Для Равика фронтовое товарищество - не более чем воспоминание. Одному из своих прежних однополчан он когда-то помог бежать от гестапо за границу. Встретился ли он с ним в эмиграции, попробовал ли разыскать? Об этом автор не упоминает. А соратники по новым сражениям? Ведь Равик совсем недавно был в Испании, участвовал в гражданской войне на стороне республиканцев и душой по-прежнему сочувствует их делу. Однако в Париже он не только не поддерживает с ними никакой связи, но даже имена испанских знакомцев спустя такой короткий срок вспоминает смутно - куда более смутно, чем имена однополчан по первой мировой войне. Единственный, кого Равик может назвать своим другом - русский эмигрант Борис Морозов, швейцар в парижском ресторане, человек во многом привлекательный, готовый помочь в нужную минуту. Но он сам лишен прочных корней, и опора, которую он способен дать, - недолгая, ненадежная. Все та же умная философичная ирония повисает в пространстве, да эфемерную поддержку дарит алкоголь.
Статьи по теме:
Жанр баллады в творчестве Жуковского.
Баллады в России писались и до Жуковского, например, М. Муравьёвым и Карамзиным. Жуковский же большей частью занимался переработкой иностранных авторов. Из более чем 30 написанных им баллад лишь несколько имеют сюжет, придуманную самим п ...
Основные темы произведений Олега Глушкина.
Сначала были рассказы. Более двадцати, опубликованных в областных газетах, буклетах, коллективных сборниках. Это были первые шаги в литературе молодого докмейстера Олега Глушкина. Он органично вошел в среду молодых калининградских литерат ...
Прощание с жителями кавендиша
28 февраля 1994 года.
Граждане Кавендиша! Дорогие наши соседи!
Семнадцать лет назад на таком же вашем собрании я рассказал, как меня выгнали с родины, и о тех мерах, которые я вынужден был принять, чтобы обеспечить спокойную работу, без ...