Творчество В.Г. СорокинаСтраница 2
Роман – клише русского «усадебного» романа 19 века объемом. Поскольку такая реальность как «русский роман 19 века», существует в сознании исследователей и читателей, писатель взялся создать текст – материализовать это понятие, вычленив общие свойства множества русских романов. Роман Сорокина читается как произведение о языке, существующем независимо от той реальности, которая на этом языке описывалась в 19 веке. Сознание читателя фиксирует, как описывается природа, усадьба, выражение лица барышни и т.д. Но впечатление получается совсем иное, чем при чтении реального Толстого или Тургенева. Отторгнутый от собственного содержания голый скелет романной формы дает странный сопутствующий эффект обесценивания и самого русского романа как литературного и культурного явления.
Тридцатая любовь Марины – женская история в духе производственного романа. В результате «благотворного влияния коллектива» в лице секретаря парткома законченная индивидуалистка, эгоистка и лесбиянка, склонная к религии и диссидентству, становится бодрым членом «здорового» производственного подразделения. Сорокин показывает, как трясина коллективного бессознательного поглощает индивидуальные формы существования вплоть до полного их исчезновения. Растворение в коллективной жизни было своего рода добродетелью при социализме. По сути, судьба Марины, как и жизнь советских людей, была незначительным частным случаем в завораживающем и мощном движении идеологических конструкций. История заканчивается характерной для Сорокина концовкой – уходом в абсурд, в ничто, в бессвязную и бессмысленную идеологическую риторику.
Сердца четырех – роман о том, как некие мистические основания, заложенные в самом, казалось бы, случайном сочетании цифр – 6, 2, 5, 5 – могут стать поводом для создания некой тоталитарной организации. А ее члены будут наделены способностью, как нож сквозь масло, проходить сквозь окружающих людей, неотвратимо приближаясь к неведомой цели своей жизни. Возможно, это намек на то, что любая бессмыслица, получившая статус мистического основания, вполне реально может стать источником силы, неведомой по своим загадочным свойствам. Правда, невольно напрашивается вопрос, с чем соотносится эта сила в первую очередь – с некими достоинствам того, во что верят, или с преображающим возможностям человеческого воображения и веры.
Голубое сало – этот роман-фантасмагория вызвал наибольший интерес и резонанс в обществе. Произведение живописует картины, по словам автора, «коллективного российского бессознательного» образца ХХ века. В качестве действующих персонажей представлен почти полный иконостас архетипических фигур советской мифологии – Сталина, Хрущева, Гитлера, а также культовых фигур – символов российской культуры и литературы – Ахматовой, Бродского и др. Впрочем, сорокинские образы известных личностей имеют мало общего с реальными прототипами – автор продолжает «играть» со стереотипами массовой культуры.
По сюжету романа, клоны русских классиков, написав некие великие тексты, перед тем, как впасть в анабиоз (небытие) выделяют из себя вещество – «голубое сало» – творческость, креативность, созидательное начало в чистом виде. Далее идет дележ и борьба за обладание им, охватывающая как представителей иерархии власти, так и членов неких тайных сект и обществ из будущего и параллельного настоящего. На фоне этой фабулы герои-символы вступают в отношения соития, то бишь «имения» друг друга. Такой тип отношений, как и борьба за обладание неким чудодейственным предметом или веществом, входят в типичный сюжет-клише традиционных мифов. Первичные глубинные уровни психики – обитель бессознательного – также имеют архаическую структуру мифа. Но и тут Сорокин остается верен себе – глубинные архаические отношения взаимопритягивания и взаимопроникновения он низводит до порносюжетов из жизни известных личностей, высмеивая одновременно и святыни истории, и психоанализ.
Пир – действие разных по стилистике 13 новелл происходит во многих странах в прошлом, настоящем и будущем. Замысел книги оформился после знакомства с совершенно особой культурой еды в Японии, куда писатель ездил преподавать русский язык. В целом возникает символ еды как огромного, имеющего множество диалектов и одновременно универсального языка коммуникации людей. Несмотря на то, что автор в основном рассматривает поедание как узко утилитарный «пищевой» процесс, невольно возникает и более широкий образ – потребление в широком смысле. В т. ч. и потребление «под тем или иным соусом» близкого человека – типичный семейный психоаналитический сюжет (новелла Настя).
Лёд – в этой книге автор обращается уже к реалиям современной «капиталистической» России и намекает на некую необходимость для людей «достучаться до сердец». Правда, этот призыв выглядит несколько формально – как рациональное решение или печальная необходимость, а вовсе не как зов души. Впрочем, для законченного постмодерниста и это немало. В любом случае такой призыв интригует. Возможно, это намек на необходимость «разморозить чувства» и перейти в иное качество своего бытия. Признаки такого лучшего существования, к сожалению, указаны писателем более, чем смутно – разве что ноющая боль в полуразмороженном сердце и неизвестно откуда взявшиеся пачки дензнаков в карманах.
Статьи по теме:
Постановление ЦК ВКП(б) 1946 года
В 1945-46 Ахматова навлекает на себя гнев Сталина, узнавшего о визите к ней английского историка И. Берлина. Кремлевские власти делают Ахматову наряду с М. М. Зощенко главным объектом партийной критики; направленное против них постановлен ...
Пространство в языке прозы Кржижановского
Мир, моделируемый писателем, обладает постоянно смещаемыми в область нравственного пространственно-временными координатами. Писатель вводит нас, действительно, в странный мир. Мир, способный удивить и самого повествователя, и, разумеется, ...
"Самсон-борец"
Последнее произведение Мильтона - его героическая драма "Самсон-борец" - так же исходит из гебраистикой мифологии и так же связана с событиями революции, как и все остальные сочинения поэта. Здесь он снова возвращается к теме по ...