Вяземский период в жизни Булгакова

Страница 2

О больнице и говорить не приходится. В ней было хирургическое отделение, терапевтическое, заразное, акушерское. В больнице была операционная, в ней сиял автоклав, серебрились краны, столы раскрывали свои хитрые лапы, зубья, винты. В больнице был старший врач, три ординатора (кроме меня), фельдшера, акушерки, сиделки, аптека и лаборатория. Лаборатория, подумать только! С цейсовским микроскопом, прекрасным запахом красок.

Я вздрагивал и холодел, меня давили впечатления. Немало дней прошло, пока я не привык к тому, что одноэтажные корпуса больницы в декабрьские сумерки, словно по команде, загорались электрическим светом.

Он слепил меня. В ваннах бушевала и гремела вода, и деревянные измызганные термометры ныряли и плавали в них. В детском заразном отделении весь день вспыхивали стоны, слышался тонкий, жалостливый плач, хриплое бульканье…

Тяжкое бремя соскользнуло с моей души. Я больше не нёс роковой ответственности за всё, чтобы не случилось на свете. Я не был виноват в ущемлённой грыже и не вздрагивал, когда приезжали сани и привозили женщину с поперечным положением, меня не касались гнойные плевриты, требовавшие операции… Я почувствовал себя впервые человеком, объём ответственности которого ограничен какими-то рамками. Роды? Пожалуйста, вон – низенький корпус, вон – крайнее окно, завешанное белой марлей. Там врач – акушер, симпатичный и толстый, с рыженькими усиками и лысоватый. Это его дело. Сани, поворачивайте к окну с марлей! Осложненный перелом – главный врач – хирург. Воспаление лёгких? В терапевтическое отделение к Павлу Владимировичу.

О, величественная машина большой больницы на налаженном, точно смазанном ходу! Как новый винт по заранее взятой мерке, и я вошёл в аппаратную и принял детское отделение. И дифтерит, и скарлатина поглотили меня, взяли мои дни. Но только дни. Я стал спать по ночам. Потому что не слышалось более под моими окнами зловещего ночного стука, который мог поднять меня и увлечь в тьму на опасность и неизбежность. По ночам я стал читать и оценил вполне и лампу над столом, седые угольки на подносе самовара, и стынущий чай, и сон после бессонных полутора лет. Так я и стал счастлив в 17-м году зимой, получив переход в уездный город с глухого вьюжного участка.

Пролетел месяц, за ним второй и третий, 17-й год отошел и полетел февраль 18-го. Я привык к своему новому положению и мало – помалу свой дальний участок стал забывать. В памяти стерлось зелёная лампа с шипящим керосином, одиночество, сугробы…»(2)

Итак, 20-го сентября 1917 года М.А. Булгаков приступил к работе в Вяземской городской земской больнице в должности заведующего инфекционным и венерическим отделениями. Инфекционное отделение насчитывало 12 коек, венерическое – 18. В 1916 году общее число коек в больнице достигло 67. Старшим врачом, исполнявшим обязанности заведующего больницей, был Борис Леопольдович Нурок. Он окончил в 1909 году медицинский факультет Московского университета, одновременно работая помощником присяжного поверенного. Во время войны 1941 – 1945 гг. Б.Л. Нурок был расстрелян немцами. Третьим врачом больницы был Николай Николаевич Тихомиров – выпускник медицинского факультета Юрьевского университета 1908 года, в больнице работал с декабря 1910 года. Умер в Вязьме до 1941 года. Кроме них в больнице состояли фельдшер В.И. Чоп и фельдшерица – акушерка 2-го разряда К.И. Сосновская.

Булгаков занял должность второго врача. Фельдшер Войцех Иван Иванович Чоп был зачислен в больницу в ноябре 1910 года. Констанция Ивановна Сосновская (Саульская) закончила Гродненскую акушерскую школу и работала в больнице с января 1911 г. Распределение обязанностей, по-видимому, было следующее. Б. Нурок возглавил общее руководство больницей и проводил наиболее сложные хирургические операции. М. Булгаков вёл работу в двух отделениях. Н. Тихомиров заведовал хирургическим и родильным отделением, ему помогала акушерка К. Сосновская.

Булгаков с женой занимали квартиру из трех скромно обставленных комнат. Рядом, в доме фельдшеров, жили В.И. Чоп, К.И. Сосновская и другие служащие.

В Вязьме же застали Булгакова октябрьские события. Пройдет несколько лет, и настроение, владевшее доктором Булгаковым, найдет отражение а его романе «Белая гвардия».

Уцелевшие документы М.А. Булгакова зимы 1917/18 года свидетельствует о том, что он, прежде всего, поставил себе целью освободиться от военной службы – чтобы покинуть Вязьму, и, по-видимому, вернуться в Киев. Возможно, он думал о том, чтобы не попасть под грядущие непредвиденные мобилизации. С этой целью он едет в начале декабря из Вязьмы в Москву. В связи с этой поездкой возникает предложение о том, что именно в Вязьме было написано сочинение «Недуг», известное сегодня как большой рассказ «Морфий». В его основе лежат реальные события из жизни Булгакова. Дело в том, что в рассказе довольно подробно и достоверно описывается процесс заболевания наркоманией доктора Сергея Полякова. Оказывается, отсасывая дифтерийные пленки из горла ребенка, будущий писатель заразился и ввел себе противодифтерийную сыворотку. Тяжело заболев, он попросил впрыснуть себе морфий. Из-за повторения инъекции, наступило привыкание. В рассказе «Морфий» доктор Поляков, страдающий морфинизмом, осенью 1917 года в Москве добровольно ложится в психиатрическую лечебницу для того, чтобы пройти курс лечения. Там он переживает революционные события. Вероятнее всего, Булгаков ездил в Москву тайно от родных с тем, чтобы попытаться провести какое-то время в клинике у коллеги врача или проконсультироваться. Его состояние тех дней было, по-видимому, близко к состоянию доктора Полякова.

Статьи по теме:

Упадок русской усадьбы
Среди последователей и поклонников Толстого нет известных литераторов, которые воспели бы крестьянские труды и духовное обновление помещиков. Но лирическая тема усадьбы как опустевшего и разоренного дворянского имения остается актуальной. ...

Романтическая трактовка образа Наполеона в лирике М.Ю.Лермонтова 1829-1841гг.. Осмысление личности Наполеона в ранних элегиях 1829-1830гг.
Увлечение М.Ю.Лермонтова наполеоновской темой, характерное для русской поэзии 1820-1830 годов, сказывается у поэта с первых лет его творчества. Наполеоновский цикл, условно выделяемый в поэзии М.Ю.Лермонтова – это группа стихотворений, п ...

Гарвардская речь
В Вермонте Солженицын заканчивает третий том "Архипелага ГУЛаг" (1976 г). В публицистических статьях, написанных в изгнании, в речах и лекциях, произнесённых перед западной аудиторией, он критически осмысляет западные либеральны ...