Биография Ф. И. ТютчеваСтраница 1
Он происходил из родовитой, упоминаемой еще в летописях четырнадцатого века, но небогатой семьи, владевшей, впрочем, кроме Овстуга, подмосковной деревней и домом в Москве. Это была типичная дворянская семья, на которой отражались все извивы исторического пути России — от жестокости Ивана Грозного, Смутного времени до реформ Петра I и увлечения всем французским.
В детстве Тютчев получил неплохое домашнее воспитание. Достаточно сказать, что учил его русскому языку Сергей Егорович Раич, тогда - молодой поэт и переводчик, впоследствии – журналист и издатель, магистр словесности.
Они «выходили из дому, запасались Горацием, Вергилием или кем-нибудь из отечественных писателей и, усевшись в роще, на холмике, углублялись в ‘чтение и утопали в чистых наслаждениях красотами гениальных произведений Поэзии».
Так сентиментально вспоминал годы и годы спустя о тех временах сам Семен Егорович.
Не менее оригинальный, тоже живущий в придуманной идеальной реальности, человек продолжил формирование литературных пристрастий Тютчева - Алексей Федорович Мерзляков, преподававший русскую словесность в Московском университете, в который Тютчев поступил осенью 1819 года.
Раич и Мерзляков «опекали» Тютчева еще до поступления того в университет - под влиянием и надзором Семена Егоровича он стал писать стихи и переводить с латыни, а Алексей Федорович в последних числах февраля 1818 года прочитал оду Тютчева «На новый 1816 год» в Обществе Любителей Российской Словесности, после чего юного поэта 30 марта того же года приняли в Общество.
Год спустя Тютчев впервые увидел своё произведение напечатанным. Это было переложение с латыни - «Послание Горация к Меценату».
Через семьдесят лет зять Тютчева, Иван Сергеевич Аксаков, знавший поэта как мало кто из современников, писал в его биографии по поводу публикации: «Это было великим торжеством для семейства Тютчевых и для самого юного поэта. Едва ли, впрочем, первый литературный успех не был и последним, вызвавшим в нем чувство некоторого авторского тщеславия».
Аксаков знал, что пишет. К счастью или к сожалению, но один из самых выдающихся русских поэтов всех времен, Федор Иванович Тютчев, отнюдь не кокетничал, когда на шестьдесят пятом году жизни признавался в одном из писем:
«Мне всегда казалось крайне наивным толковать о стихах как о чем-то существенном, особливо о своих собственных стихах».
И в годы учебы в Московском университете, и особенно - потом поэзия не стояла для него на первом месте в жизни, не была таким серьезным делом, каковой она являлась для его ровесников (или почти ровесников) Александра Пушкина, Евгения Боратынского, Николая Языкова, Антона Дельвига, Вильгельма Кюхельбекера, Кондратия Рылеева. Ему важнее были успехи по службе. И когда после университета Тютчев поступил в 1822 году в коллегию иностранных дел (там же в то время служил и Пушкин!) и его направили на работу в миссию в Мюнхен, столицу Баварии, он отдался службе с прилежанием и самозабвением.
Прилежание Тютчева было замечено - 31 мая 1825 года ему присвоили придворный чин камер-юнкера. Если опять вспоминать Пушкина, то тот стал камер-юнкером уже «седобородым», в 1833 году, будучи отцом семейства. Из людей круга Пушкина столь же рано, как Тютчев, получил чин камер-юнкера лишь князь Александр Михайлович Горчаков, лицейский друг Александра Сергеевича и друг старости Федора Ивановича. Но Горчаков - профессиональный дипломат, а Тютчев .
Тютчев в собственных глазах и в глазах своих родных тоже был дипломатом, прежде всего дипломатом. Может быть, только дипломатом. Писавшим, правда, гениальные стихи.
Некогда Максим Горький справедливо причислил к заслугам Пушкина перед русской литературой то, что тот доказал: занятие литературой не менее важно, чем служба в канцеляриях.
Похоже, Тютчев своим примером утвердил истину не менее существенную: служба в канцеляриях не помеха даже для гениальной поэзии.
Однажды, еще в молодые годы, вернувшись из поездки в Грецию, Тютчев в сумерках сел разбирать старые бумаги и уничтожил большую часть своих поэтических упражнений. Среди них находился перевод первого действия второй части «Фауста». «Может статься, это было лучшее из всего», - спокойно констатирует Тютчев.
Статьи по теме:
Теоретик классицизма А. Сумароков
Талантливый поэт и теоретик классицизма А. Сумароков пытался самостоятельно разработать теорию классицизма применительно к отечественной литературе, сформулировав её основные положения в своих стихотворных «Епистолах»
Поэтическое творчес ...
Военная карьера
Получив рукопись «Детства», редактор «Современника» Некрасов сразу распознал её литературную ценность и написал автору любезное письмо, подействовавшее на него очень ободряющим образом. Он принимается за продолжение трилогии, а в голове е ...
Лермонтовская тема в романе Гончарова «Обрыв»
На первый взгляд может показаться, что лермонтовская строчка («Свою Тамару не брани…») звучит в романе «Обрыв» случайно, ситуативно. В сцене соблазнения Райского Ульяной Козловой последняя цитирует лермонтовского «Демона»: «Оставь угрозы, ...