Мир внешний и внутренний в изображении Б. Пастернака

Страница 1

В 1923 году выходит четвертая книга Б. Пастернака "Темы и вариации", фактически вобравшая в себя то, что по каким-либо причинам не вошло в предыдущий сборник. Ведущей и здесь продолжает оставаться тема любви, которая в ряде случаев наполняется литературными ассоциациями, идущими от Шекспира, Гете и Пушкина. По сравнению со стихами третьей книги, эта тема приобретает более трагическое звучание, которое достигает апогея в цикле "Разрыв".

Уже в предыдущем сборнике Б. Пастернак зарекомендовал себя как поэт ночи. Ночь сопутствует любви, обуславливает бездонность и загадочность чувства. Ныне же "алмазный хмель" души сменяется мрачными озарениями в духе Новалиса, пронизывающими черную безысходность ночи. За образами стихов - высверки галлюцинирующих видений, которые можно "уловить", только "войдя" самому в подобное состояние. Только тогда можно представить себе отвлеченные понятия("ошибается ль еще тоска? ") чуть ли не в качестве действующих лиц житейской драмы. Редчайший случай: "помешательство" вводится в ранг собеседника поэта - он к нему обращается, бросает вызов: "Помешай мне, попробуй. Приди, покусись потушить…"

Природа этих стихов музыкальна и, как сказал один критик, даже "пианистична":

Заплети этот ливень. Как волны, холодных локтей

И. как лилий, атласных и властных бессильем ладоней!

Отбивай, ликованье! На волю! Лови их,-ведь в бешенной этой лапте-

Голошенье лесов, захлебнувшихся эхом охот в Калидоне…

Поэт обращается к мотивам античных мифов, совершая контаминацию (смешение сюжетов): Аталанта, быстроногая амазонка, участница Калидонской охоты, первой ранившая вепря, объединяется в едином поэтическом "кадре" с охотником Актеем (Актеоном), превращенным богиней Артемидой в оленя(Аталанта - одна из ипостасей Артемиды). Смещаются акценты. Кто же кого здесь преследует? Неважно. Превыше смысловых нюансов - сама атмосфера стиха, воссоздающая доисторическую свежесть "естественных отношений "Сестры моей жизни", "таянья Андов", стихотворения "Любимая-жуть! " Образ амазонки Атланты получил трагическое развитие в стихотворении "Маргарита" 1919 года, где рисуется страшная победа грубой мужской силы над женской естественностью и неискушенностью…"(Е. Пастернак). Но и это не главное. Ведь важны не слова, не семантика текста, а интонация. Стихи Пастернака, по определению Н. Вильмонта, "преосуществлялись в воспаленную бессмыслицу, однако расчетливо теперированную и уже этим причастную смыслу". Именно это оправдывало пропуски логических связей, а иногда и их полное отсутствие.

"Мой друг, мой нежный, о точь-в-точь, как ночью, в перелете с Бергена на полюс…" - о чем это стихотворение. седьмое в цикле? При чем тут Берген, "труп затертого до самых труб норвежца"? Ясно, что имеется в виду дрейфовавшая на корабле "Фрам" полярная экспедиция Ф. Нансена. Но дело не в "сюжете" и не в фактической подоплеке стиха. Душевный холод, внутреннее оледенение проникают в любовные отношения и вызывают ассоциации с затертым среди льдов кораблем Нансена, с гагарами, летящими на полюс и с самим "севером вне последних поселений"-трагической развязкой, смертью. Но, как и в любой трагедии, здесь ощутим катарсис, выраженный в обращении к любимой: "До свадьбы заживет, мой друг, угомонись. Не плачь". Любовь и сострадание преодолевают холод отчуждения и смерти.

В следующем, восьмом, стихотворении, поэтический "бред" удивительно пластичен, можно сказать, скульптурен. И в то же время это ворожба, шаманство. Между строк угадывается язык жестов. Силовое поле стиха создается "распадением" любви на ревность и жертвенность. Лирический герой представляет свою любимую где-то в другом месте с кем-то другим и непроизвольным жестом, пытаясь удержать ушедшее, обнимает свою тоску, пустоту…

Мой стол не столь широк, чтоб грудью всею

Налечь на борт и локоть завести

За край тоски, за этот перешеек

Сквозь столько верст прорытого прости.

Поэтические галлюцинации приводят к раздвоению сознания: лирический герой "пребывает" одновременно и за своим столом, и там, где сейчас его любимая. Последняя строфа воспринимается как вопль подсознания, как мольба, в которой принимают участие голос и руки, обращенная к природе, звездам, мирозданию. Единство мироздания, ощутимое в "Сестре моей - жизни", нарушено любовной трагедией, созвучной с общественной катастрофой, которая косвенно отразится в стихах поэта, начиная со второй половины 20-х гг. Поезда – жизнь - окончательно отбывают "в пургу на север", и этот образ перекликается с тем, что завершает весь цикл: "Открыть окно, что жилы отворить".

Статьи по теме:

История создания некоторых стихотворений
Сестра поэта А.А. Есенина вспоминала: "В первой половине июля Сергей уезжает в деревню, или, как мы говорили, "домой". Дома он прожил около недели <с 10 по 16 июля>. В это время шел сенокос, стояла тихая, сухая погода ...

Заключение. Мода и стиль одежды
Строки поэта служат прекрасным иллюстративным материалом, читая их, живо можно представить быт и нравы людей века, их привычки, моды и обычаи. Почему именно костюм предстает столь важным выразительным средством, деталью, которая выявляет ...

Объясните, почему Петр Чайковский считал, что Афанасий Фет – самый талантливый композитор среди поэтов, и кто из русских поэтов является продолжателем традиций Фета в музыкальном строе стихотворений
Ответ: Петр Чайковский считал Афанасия Фета, самым талантливым композитором среди поэтов, потому что стихи его были самые лиричные и легко ложились на музыку. Поэзия Фета была для Чайковского как бы поэтическим эталоном. Под стихи Фета ч ...