"Сестра моя жизнь как формула мироощущения Б. ПастернакаСтраница 2
Это стихотворение выходит за рамки поэтического посвящения Лермонтову. Это "пролог к целой книге, предвосхищение ее коллизий. Детали старого сюжета - решетка монастырского окна, лампада - ассоциативно перемещаются в план бессонных творческих ночей; мы вспомним потом о Демоне, когда нечто "демоническое" скажется в лирическом "я" книги - в образе поэта ("Любимая-жуть! Когда любит поэт…"); и даже мотив "Спи, подруга…" не умещается в сюжете Тамары - он неоднократно повторяется в любовных положениях "Сестры": "И фата-морганой любимая спит", "Спи, царица Спарты…"Субъективный план стихотворения(творчество) тоже растворяет Демона в широком "разливе" жизни, приглушает его главное романтическое свойство-противостояние миру"
Это принципиальный момент, касающийся отличия метода Б. Пастернака от "зрелищно-биографического самовыражения", свойственного большинству его современников, на романтический манер противополагавших миру свое поэтическое "Я". "Под романтической манерой, - пишет Пастернак в "Охранной грамоте",-крылось целое мировосприятие. Это было понимание жизни, как жизни поэта. Оно перешло к нам от символистов, символистами же было усвоено от романтиков, главным образом немецких. Усилили его(такое понимание судьбы и роли поэта) Маяковский и Есенин". Добавим сюда Гумилева, Ходасевича и Цветаеву как не менее ярких выразителей той же тенденции.
Б. Пастернак в какой-то мере следует этой традиции, когда противопоставляет свое мировидение. Свой "резон"("что в грозу лиловы глаза и газоны…")"старшим". "людям в брелоках", обывателям("Сестра моя - жизнь и сегодня в разливе…"), когда клеймит их лживый, "ухмыляющийся комфорт", "подмену больших чувств на "спаивание" и "общелягушачью…икру" пошлых связей, воздвигая надо всем этим свое отношение к женщине как к "вакханке с амфор" и красоте мира, "утру в степи под владычеством Пылящихся звезд…"(Любимая-жуть! Когда любит поэт…"). Однако это противостояние поэта мещанскому окружению,! "надежному куску" сытой, торгашески-заурядной жизни не становится основным конфликтом книги. Оно снимается, захлестывается пастернаковским приятием жизни во всех ее проявлениях - от запаха винной пробки до Млечного Пути, от "чела подруги" до "лица лазури". Конфликт этот преодолевается также и утверждением всевластной, очищающей силы искусства.
Это было своего рода долгожданной компенсацией за распад и ужасы войны. "Дурной сын" земли, которой "тошно от стука костей"("Дурной сон") и которая, "зачерпывая бортом скорбь", несется куда-то в пучину вместе "со стонущей от головокружения" вселенной "Артиллерист стоит у кормила…"), сменяется ощущением наступившей гармонии.
Летом 1917 г. Пастернаку, по его же собственным словам, открылась "вечность, сошедшая на землю". Он ощутил грозу как "мокрый нахлест счастья" на розах, ресницах и тучах, состояние. Когда даже "хобот малярийный" комара, выросший до гигантских размеров, воспринимается как "стрекало озорства", одно из проявлений жизненной благодати. Название же книги "Сестра моя - жизнь" ассоциируется в нашей критике с принципом "благоговения перед жизнью", выдвинутым немецким философом-гуманистом А. Швейцером и восходит к характеру общения с природой (брат-солнце, сестры-птицы и. т.д.) средневекового монаха Франциска Ассизского. К образу которого примерно тогда же обратился и М. Волошин ("Святой Франциск", 1919 г).
Отсюда - пастернаковское "Определение поэзии". Это вся жизнь, целое мироздание во всем многообразии звуков и запахов, разливе красок, богатстве ощущений. Это и "ночь, леденящая лист", и "двух соловьев поединок", и "слезы вселенной", и чувственное осязание "купаленных доньев", "и сады, и пруды, и ограды…" Творчество-это совокупность всех жизнепроявлений: "Сон, и совесть, и ночь и любовь оно". Поэтому сами стихи принадлежат не только поэту и его слушателям. Вся окружающая поэта жизнь, неисчерпаемость мира порождает их и вбирает обратно.
Статьи по теме:
На чем основаны дружественные отношения Пьера Безухова и Андрея Балконского?
Ответ:Дружественные отношения Пьера Безухова и Андрея Балконского основаны на противоположности друг к другу, они будто дополняют самих себя. Вот, Андрей может быть откровенен только с Пьером, а Пьер способен верить лишь Андрею. Им интере ...
Князь Мышкин и Рахметов как ипостаси Христа
При всей напряженности гуманистических исканий русской литературы XIX века она располагает лишь двумя героями, в которых воплощено авторское представление об абсолютно идеальной личности. Таковы Рахметов из «Что делать?» Чернышевского и к ...
«Никак мы из войны не выйдем, все воюем, воюем…»
1990-е гг. стали новым периодом творчества В.С. Маканина (к которому относится рассказ «Кавказский пленный»), органично связанным со всем его предшествующим творчеством и одновременно качественно новым, нацеленным на подведение итогов про ...