Новая Россия на страницах романа И.А.Гончарова «Обрыв»

Страница 4

В результате на страницах «Обрыва» пе­ред читателем разворачивается драма Рай-ского-художника — одаренного человека, не нашедшего своего места в жизни, растра­тившего свой талант впустую. Но драма Рай­ского не ограничивается только эстетичес­кими проблемами. В ней отражается судьба молодого поколения, утратившего связь с коренными устоями русской жизни.

Хранительницей этих устоев в романе является бабушка. Бабушка — настоящий кладезь тысячелетней народной мудрости. Она «говорит языком преданий, сыплет по­словицы, готовые сентенции старой мудро­сти», ссорится за них с Райским, и весь на­ружный обряд жизни отправляется у ней по затверженным правилам. Кажется, что жизнь для бабушки проста, ответы на все вопросы она черпает в проверенной веками мудрости предков. Она не набожна, но нор­мы православной морали для нее святы, как святы и традиции местного дворянского об­щества. Жизнь бабушки и обитателей ее по­местья течет спокойно, размеренно, все в ней правильно, все складно, без потрясений и сбоев с прямого, строго определенного порядка вещей. За это Бережкову уважает весь город, сам губернатор ездит к ней на обед. Любят и побаиваются Татьяну Мар­ковну и вверенные ее попечению крестьяне. Все знают, что она строга, но справедлива. От ее зоркого взгляда не ускользает ни один уголок в усадьбе, ни одно событие в жизни крепостных людей.

Правда, писатель вовсе не идеализирует свою героиню. Подобно тому как в старой, патриархальной России рядом с глубокими нравственными установлениями присутству­ет и много крайностей, пережитков старого века, обломков многовекового крепостниче­ского уклада жизни, так и в Татьяне Марковне еще живы привычки помещицы-крепостни­цы. Так, например, членов ее семьи в случае болезни лечит врач из города, тогда как бо­лезни дворни и деревенских жителей врачует знахарка Меланхолиха, от чего люди часто умирают. Бабушке свойственна и ограничен­ность жизненных интересов: «По-прежнему у ней не было позыва идти вникать в жизнь дальше стен, садов, огородов "имения" и, на­конец, города. Этим замыкался весь мир».

Но с первых же страниц знакомства с бабушкой читатель ощущает, что за соблю­дением внешнего ритуала жизни, за гото­вой народной мудростью в этой женщине скрывается собственная, усвоенная годами и опытом мудрость, какая-то недюжинная внутренняя сила. Чувствует это и Райский:

«Но когда Райский пригляделся попри­стальнее, то увидел, что в тех случаях, которые не могли почему-нибудь подойти под готовые правила, у бабушки вдруг выступа­ли собственные силы. и она действовала своеобразно». Ярчайший пример такого «своеобразного" поведения — сцена изгна­ния Нила Андреича Тычкова. Почти полвека преклонявшаяся перед авторитетом этого высокопоставленного чиновника, пуще огня боявшаяся его осуждения, бабушка, нару­шая все законы гостеприимства, буквально спускает с лестницы чванливого старика, перешедшего все границы в своем превос­ходстве над другими, поставившего свой сомнительно приобретенный чин выше знатности и древности рода Бережковой.

Вспомним также, как бабушка избавила Веру от искушения дальнейших встреч с Марком на дне обрыва после трагической ночи: она распорядилась снести с лица зем­ли беседку, как удаляют отжившие куски ко­ры со здорового дерева. Читателя не может не восхищать то, с каким смирением и дос­тоинством несет эта женщина обрушившее­ся на нее горе. Мы невольно верим, что и старая Россия, «другая великая бабушка», полна еще внутренних сил, питаемых опы­том сотен поколений предков.

«Вот что отразилось, — пишет Гонча­ров, — .в моей старухе .: старая, консер­вативная русская жизнь! Не жили ли старые наши поколения и старшие, господствовав­шие и управлявшие нашими судьбами представители этих поколений или лучше сказать, не спали ли они под навесом старой мудрости, пробавляясь преданиями, хотя и соглашались (как бабушка в спорах с внуком) про себя, что надо жить иначе, но боялись, беспокоились, как она, и пятились в страхе от всего нового, зажимая глаза, и, когда нельзя было уйти назад, уступали не­охотно, и тогда сквозь обветшавшую, не­годную мудрость пробивались свежие рус­ские силы здравого смысла? »[7,15].

Как видим, писатель ставит в вину старо­му поколению гордое нежелание смотреть в глаза веяниям новой жизни, и потому вина за падение Веры тяжелым гнетом ложится на плечи бабушки.

Вывод

По своей новой концепции роман оказался направленным на защиту патриар­хальных усадебных отношений и на ниспровержение демокра­тического движения с его «жалкими и несостоятельными докт­ринами материализма, социализма .». В нем крепостническая усадьба управляется не Затертым и даже не Штольцем, а пред­ставительницей своих исконных владельцев, «столбовой дво­рянкой» Бережковой, управляется по-старому, без всяких нов­шеств, но обнаруживает не упадок, а процветание, и называет­ся не Обломовкой, а Малиновкой. В усадьбе живет и несет в себе ростки будущего веселая и по-своему деятельная моло­дежь — Марфинька, Викентьев. Но рядом есть и симптомы на­стоящего, идейного пробуждения дворянства. В лице Райского писатель хотел показать «проснувшегося Обломова», в глаза которому блеснул «сильный, новый свет» предстоящих ре­форм'. Это человек либерального склада, «рыцарь свободы .». Еще дальше могла бы пойти Вера. От раннего замысла в ней остались и способность «подать руку пылкому товарищ}», и да­же готовность «уйти из дома». Она могла бы совсем освобо­диться из-под власти патриархально-домостроевских начал.

Статьи по теме:

Море как пространственная категория
Море как пространственная категория непосредственно связано с поэтической моделью мира Бродского и имеет символический смысл.Вещь у Бродского находится в конфликте с пространством , и в этом конфликте пространство стремится поглотить вещь, ...

Переводные басни и скрытый подтекст
К началу XIX века, к тому времени, когда Крылов стал исключительно баснописцем, он прошел уже большой творческий путь. Он был автором комедий, комических опер, трагедий, сатириком-журналистом и стихотворцем. Менять виды литературной деяте ...

Образ маленького человека в прозе Ф.Сологуба
Речь идет о "Мелком бесе" как о пограничном произведении. Этот довольно небольшой по объему роман содержит в своем строении черты внутренней драмы, вызванной его противоречивым отношением к могучей традиции русской прозы XIX век ...