Народ в изображении И.А.ГончароваСтраница 6
Из Обломовки вынес Илья Ильич свою пассивность, свою неспособность к планомерной работе, которая развилась в нем до исключительных размеров. «Там все дышало первобытной ленью, простотою нравов, тишиною и неподвижностью». Атмосфера медленной неторопливой докапиталистической жизни взрастила и выхолила в них эту лень и трудовую недисциплинированность, которая являлась национальной чертой и еще до сих пор дает знать о себе в русском человеке.
Не следует, однако, упускать из виду, что национальная черта имеет у Обломова характерную специфическую окраску. Обломовка — это не крепостное гнездо, не крепостная деревня, а городская усадьба, и это обстоятельство имеет в данном случае большое значение. Инерция обломовцев—это не инерция раба, неохотно работающего из-под палки, инерция, к которой примешивается оттенок раздражения и злобы; это не инерция барина, освобожденного даровым трудом от хозяйственных забот, инерция, к которой примешивается более или менее смутное чувство неправоты и раскаяния. Обломовская инерция свободна и непринужденна, она — чистый продукт медлительного темпа докапиталистической жизни и значительной имущественной обеспеченности. Их склонность к инерции не омрачается ни барским окриком, ни глухим раздражением, а развивается на просторе, обращаясь в ясную, безмятежную лень. Их безмятежный покой не тревожит уязвленная совесть крепостника, и оттого покой и лень становятся здесь светлым культом. «Не клеймила их жизнь, как других, ни преждевременными морщинами, ни нравственными разрушительными ударами и недугами. Добрые люди понимали ее не иначе как идеалом покоя и бездействия, нарушаемого по временам разными неприятными случайностями, как-то: болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом». Этими особенными условиями обломовщины объясняется и та душевная уравновешенность, тот несокрушимый органический оптимизм, с которым проходят свой жизненный путь гончаровскнс герои. Свое жизнерадостное настроение они вынесли из Обломовки вместе с ясной ленью.
Из Обломовки вышла и такая черта психики гончаровских героев, как гражданский индифферентизм. Жизнь обломовцев стоит далеко от того основного социального конфликта, которым питается гражданская мысль эпохи. Крепостное право—вот исходный и конечный пункт всех социальных исканий той норы. Вполне понятно, что вопрос о крепостном нраве должен был живо интересовать всех, кого это право непосредственно касалось, т. е. помещиков и крестьян. Социальный конфликт рабов и их владельцев уже с раннего детства наводил мысль на общественные вопросы. Но в Обломовке этот конфликт совсем отсутствует, сводясь к узенькой семейной форме столкновений купленной прислуги с господами. Из своего гнезда обломовцы не выносили ни любви, ни ненависти к крепостничеству, а полное равнодушие и индифферентизм к этому жгучему вопросу эпохи. Пульс социальной жизни бился лихорадочно, заставляя гореть головы тех, кто слышал его, но он был слишком далеко от обломовцев и не отдавался в детских ушах Ильи Ильича.
Не было в жизни обломовцев и другого могучего фактора гражданского воспитания, игравшего, несомненно, немалую роль в жизни лишних людей, именно традиции гражданской деятельности. Традиция эта жила в каждой помещичьей семье, потому что до XIX века это был единственный политически дееспособный и признанный к гражданственной деятельности класс. Печорины и Рудины с детства слышали рассказы об общественных деяниях их предков. Обломовцы не могли слышать ничего подобного, потому что их класс еще не принимал активного участия в гражданском строительстве.
Мысль здесь совсем глохла, и душенная жизнь сводилась к работе воображения и чувству. Но и воображение-то это должно было летать не очень далеко, и чувство сводилось к чисто семейственному нежничанью и благодушию, проистекающему от особенного рода душевного расслабления на почве беспечальной сытости.
Таковы были психологические воздействия старомодной Обломовки. Если бы устои этой обломовской жизни не были расшатаны, то все указанные психологические черты находились бы в полной гармонии с ней, и психика Ильи Ильича Обломова была бы как нельзя более гармонична, объединивши и бережно сохранивши в себе эти черты. Из него вышел бы хороший человек старозаветной Обломовки, вполне здоровый и жизнеспособный. Он жил бы всей полнотой жизни, доступной ему по условиям времени. Жил бы, как жили его деды и отцы, которые чувствовали себя как рыба в воде в обстановке патриархальной простоты и примитивности жизни, которые, но словам Гончарова, «другой жизни и не хотели, и не любили бы». Им бы жаль было, если бы обстоятельства внесли перемены в их быт, какие бы то ни было. Их загрызет тоска, если завтра не будет похоже на
Статьи по теме:
Военная драматургия Константина Симонова
В 1939 году К. Симонов впервые обратился к драматургии («Медвежья шкура», «Обыкновенная история») и с тех пор все чаще стал выступать как драматург. Сам К. Симонов объяснял свой поворот к драматургии тем, что впервые побывал на войне, на ...
Феномен Высоцкого
Владимир Высоцкий умер 25 июля 1980 года от сердечного приступа. Ему было 42 года. Песни его, записанные на магнитофонные ленты, знала вся страна. Но при жизни о нем почти не писали. Анкетные данные
место рождения - г. МоскваЧленство в КП ...
Краткая биография князя Олега
Князь Олег (? - 912)
Первый киевский князь из рода Рюриковичей. Летопись говорит, что Рюрик, умирая, передал власть родственнику своему, Олегу, так как сын Рюрика, Игорь был в то время очень мал. Три года Олег княжил в Новгороде, а зат ...