Романтические традиции Жуковского в раннем творчестве А.Блока

Страница 2

Вот еще лишь небольшой ряд стихотворений, относимых нами к разряду произведений, написанных под влиянием Жуковского: «Хожу по камням старых плит», «Есть много песен в светлых тай­никах», «Как мучительно думать о счастье былом», «Былая жизнь, былые звуки», «Молодость», «Глухая полночь. Цепененье», «Пло­ды неизведанной страсти», «Какой-то вышний серафим», «Старые письма».

Вообще стилизация — один из важнейших моментов в разра­ботке эстетической тезы символистов, ей отдали заметную дань и «старшие» (В. Брюсов и К. Бальмонт), и «младшие» (А. Белый). Впрямую связывать Блока в 1890-е годы с символистской поэти­кой, как мы установили, не следует — он еще не примкнул к «ор­дену», но и не принимать в расчет общности художественных ус­тановок молодого поэта и деятелей «нового искусства» тоже нель­зя — без этого, возможно, не было бы никакого сближения.

Известная современная исследовательница литературы Л. Я Гинзбург, может быть, несколько резко умаляет роль и зна­чение стилизации в эстетическом арсенале искусства: «Стилиза­ция работает на вторичном, опосредованном материале. Работает слепками готовых ценностей, которые переосмысляются, ассимили­руются иным строем сознания, для иных целей. Стиль выражает мировоззрение непосредственно, непосредственно строя эстетиче­скую структуру — единство идеи и формы. Стилизация действует через уже существующую эстетическую форму»[5]. Столь резко отзывается Гинзбург о стилизации, видимо, потому, что считает необходимым вывести Блока из круга стилизаторов, так как «по­этика Блока — поэтика стилей в эпоху, когда вокруг процветала стилизация»[5]. Приведенная выразительная характеристика сти­лизации вполне применима к молодому Блоку, хотя некоторые оговорки и уточнения необходимы.

Можно указать, например, на несколько нарочитое употребле­ние Блоком некоторых архаических лексических форм, уместных в литературе карамзинско-жуковской эпохи и явственно зияющих в языке новой литературы:

Воспомнить язвы тех страданий .

Я пред тобой о счастье воздыхал .

Я мнил единая струна .

Младые трепетные сны .

Вперяясь и сумрак ночи хладной .

Количество подобных примеров можно умножить.

. Когда Жуковский восклицает, например, «С сим гибельным чувством ужасен и свет», то это от­ражение его боли, его отчаяния. Естественность чувства и новиз­на формы его выражения (открытый лиризм) знаменуют рождение в поэзии Жуковского нового оригинального стиля стиха, что было значительным завоеванием для всей отечественной литературы в целом. К тому времени, когда эти открытия были отданы в распо­ряжение молодого Блока, они оказались ценностями, в значитель­ной мере изжитыми русской литературой. Блок не может быть убедительным его.

Счастливая пора, дни юности мятежной!

Умчалась ты и тихо я грущу.(1, 405)

Это написано восемнадцатилетним юношей (1 апреля 1899 г.). Излишне добавлять, что с точки зрения житейской ностальгия по счастливой поре, ушедшей в прошлое, лишена всяких реальных начал, равно как «душераздирающие мольбы»: «Мне сердце ре­жет каждый звук, О если б кончились страданья .» Иногда, даже забыв о правилах игры, он и на прошлое бросит тень пе­чали и горести:

Мы все уйдем за грань могил

Без счастья в прошлом и в грядущем.(1,451)

Необходимо специально подчеркнуть, что, видимо, Блок уже тогда не хуже самых строгих критиков сознавал ученический ха­рактер многих своих созданий: из рассмотренных нами более тридцати стихотворений Жуковского цикла в первоначаль­ные сборники и собрания сочинений им были включены всего лишь четыре стихотворения. Когда же Блок впоследствии обращался к правке своих юношеских стихов, то устранял в них прежде всего именно эту подражательность. Так, у него в ранних стихах, подоб­но Жуковскому, различима тема скорби врачующей, которую ге­рой голубит: «Буди прошедшей скорби тень,— Она приносит исцеленье» («Не отравляй души своей»). В стихотворении «Лет­ний вечер» (первоначальный вариант) мотив скорби углублен и усилен: нарастая в каждой последующей строфе, в финале он зву­чит почти страстно:

Ты, вечер, тих и можешь успокоить,

Но столько чудного луна в себе таит,

Что хочется любить и сердца боль удвоить,

Все воскресив, что в сердце мирно спит!(1, 635)

Герой зрелого Блока понял, что боли сердца — не красивая сказка, а следствие трагических потрясений, выпадающих на долю человека в страшном мире, и при подготовке ранних стихов к пуб­ликации в последующие годы красивости, подобные приведенным строкам, безжалостно поэтом вычеркивались.

Статьи по теме:

Образ князя Олега в стихотворении А.С. Пушкина «Песнь о Вещем Олеге»
Пересказывая в своей "Истории государства Российского" летописное сказание об Олеге, Н.М. Карамзин говорит, что рассказ о его смерти - "народная басня" (то есть легенда), "достойная замечания по своей древности&qu ...

«У войны не женское лицо».
О Великой Отечественной войне написано множество произведений, но тема эта поистине неисчерпаема. Литература всегда стремилась к постижению духовного облика героя, нравственных истоков подвига. М.Шолохов писал: «Меня интересует участь про ...

Эволюция темы после революции
После Октябрьской революции Блок недвусмысленно заявляет о своей позиции, ответив на анкету «Может ли интеллигенция работать с большевиками» – «Может и обязана», напечатав в январе 1918 в левоэсеровской газете «Знамя труда» цикл статей «Р ...