Семейная хроника ФорсайтовСтраница 7
Отношение писателя к прошлому, настоящему и будущему яснее всего позволяет видеть многослойность его взглядов на действительность. В отличие от художников-модернистов, которые вели и ведут своих героев из «никуда» в «ничто» (к ним относился и Хемингуэй 20-х годов), в произведениях которых время трагически неподвижно, а персонажи существуют в застывшем мире, где «никогда ничего не происходит», у Голсуорси время движется. Но — ив «Саге» эта тенденция уже явственно дает себя знать — писатель (перефразируя известное положение Гоголя) старается все, что он считает лучшим, «перенести» из прошлого в будущее, как бы направить развитие этого будущего в определенных, приемлемых для него рамках, и как ни парадоксально, «форсайтовского», хотя и очищенного от прежних заблуждений, прогресса.
И не случайно тема будущего входит в трилогию с Джоном Форсайтом — еще одной частицей «я» Голсуорси. Внук старого Джолиона исповедует те же самые взгляды, что и писатель: «Всему виной, — говорит он Флер, — инстинкт собственности, который изобрел цепи. Последнее поколение только и думало, что о собственности; вот почему разыгралась война».
Неизмеримая пропасть отделяет Джона, «чувствительного, как девушка», и совсем неприспособленного к тому, чтобы зарабатывать деньги, от основателя рода, «Гордого Доссета», но ему тоже присуща твердая решимость не признавать себя побежденным. Образ Джона играет значительную роль в этической и политической программах Голсуорси (в последующих романах эпопеи это скажется сильнее). Этот новый Форсайт — один из идеальных представителей молодого поколения англичан, с которыми писатель связывает свои надежды на будущее страны.
На протяжении «Саги» заметно меняется ее общая настроенность. «Собственника» отличает серьезный, порой гневный и трагический, тон.
Эта трагичность восприятия действительности лежит в основе авторской сатиры. Во втором и третьем романах «Саги» уже нет трагической интонации. Сатира подчас тоже уступает место — иногда сарказму, чаще иронии. С критическим началом здесь прочно слит лиризм.
В художественно-эмоциональную ткань повествования вплетены исполненные глубокой символики образы, и прежде всего, как это было уже в «Собственнике», постоянно обыгрывается образ дома.
Запутавшийся в паутине собственнических чувств, раздираемый острыми сожалениями о прошлом, о невозможности его вернуть, угрюмо вспоминает Соме роковой дом — «дом в Робин-Хилле . разрушивший его супружескую жизнь с Ирэн». После визита к ней, живущей в одиночестве, Соме думает об Ирэн, как о «пустом доме», который «только и дожидается, чтобы он снова завладел ею и вступил в свои законные права».
Иначе относится к дому в Робин-Хилле Джолион Форсайт. Дом ему дорог, так как здесь прошли последние счастливые дни его отца. Дом восхищает его эстетическое чувство. Джолион хочет, чтобы дом перешел к его сыну, стал вместилищем традиций, жизни спокойной, упорядоченной, преданной созерцанию прекрасного, исполненной доброты и творческого труда. А главное, дом ему нужен, прежде всего, как «кров и приют», а не как овеществленная денежная стоимость.
Образ дома интересен, однако, не только как некая деталь, позволяющая художнику ярче выявить психологический облик своих персонажей. Уже в «Собственнике» этот образ — символ прежней, отринутой оболочки. В последующих двух романах «Саги» эта символика еще красноречивее.
С щемящим чувством спускается Соме по лестнице дома Тимоти, где «запрещены сквозняки» и перемены. Он навещает спустя двадцать лет этот же дом, уже не дом, а «мавзолей» былого, викторианского быта. Джолион Форсайт едет по Лондону, и город кажется ему «роскошным домом призрения, опекаемым инстинктом собственности». А в романе «Сдается внаем» образ дома иногда уже настойчиво отождествляется писателем с эпохой, которая «сдает» в архив истории свое прошлое, с самими «твердынями собственности», которые грозят рассыпаться в прах.
В этих романах Голсуорси снова и снова высказывает свои философско-этические взгляды. Здесь Джолион Форсайт в разговоре с сыном Джолли формулирует свое этическое кредо, принципы истинного джентльменства: «Прежде чем совершить какой-нибудь поступок, всегда стоит подумать, не обидишь ли ты этим другого человека больше, чем это необходимо». Здесь же «безгранично терпимый», «никогда никому ничего» не запрещающий Джолион, хороня пса Балтазара, высказывает Джолли и свои взгляды на религию.
Статьи по теме:
Образ музыки в прозе. Гофман "Кавалер Глюк"
Разве можно даже перечислить те пути, какими приходишь к сочинению музыки?
Это широкая проезжая дорога, и все, кому не лень,
суетятся на ней и торжественно вопят: "Мы посвященные! Мы у цели!"
А между тем в царство грез проник ...
Базаров как положительный герой
Образы положительных героев в литературе похожи друг на друга, да это, впрочем, и естественно: яркие, могучие индивидуальности всегда неповторимы, своеобразны, всегда резко отличаются. В чем-то они родственны. В чем? Конечно, общей формул ...
Последние дни жизни Н.В.Гоголя и воспоминания современников – Л.Арнольди и
А.Тарасенкова
Комната, где он умер, располагалась на первом этаже, слева от сеней. Ее описание дают в своих воспоминаниях современники Николая Васильевича Л. Арнольди и А. Тарасенков. Оба упоминают также «первую комнату», которая вела в покои, где лежа ...