Солженицын на фоне мифов

Страница 3

Мифотворчество, окружающее Солженицына, не может быть сведено к какому-то одному источнику - ни к одержимости и слепоте его поклонников, ни к грязным проискам левых идеологов, ни к патологической ненависти недоброжелателей-плюралистов. Мифами неизбежно обрастают люди, чья известность или дурная слава вторгаются в рассуждения правительств, будь то на Западе или на Востоке, кочуют с континента на континент и набирают силу по воле меняющихся обстоятельств на протяжении десятилетий. Не только брежневское Политбюро столкнулось с делом Солженицына и проявило свою полную несостоятельность. На Западе правительства Вилли Брандта и Олафа Пальме пошатнулись, когда их действия в отношении Солженицына разошлись с общественным мнением. Сменяющие друг друга президенты США недоумевали, как же относиться к нему. Собственное мнение о Солженицыне было у всех. Премии и почётные награды сопровождали перипетии этой необычной истории на каждом шагу, равно как и насмешки и оскорбления. Далеко не все тексты, мифологизирующие личность Солженицына, бессмысленны, и не все мифы одинаково хороши, но они могут пролить частицу света на то, каким в общественном мнении представал этот волнующий воображение образ.

Ответ на созданные о нём мифы Солженицын даёт в одной из глав автобиографической книги "Угодило зёрнышко промеж двух жерновов": "И вот, кажется сидеть бы в Вермонте да писать Узлы. Так нет: перемирия с советским коммунизмом всё равно быть не может. Как можно заключить перемирие с Дьяволом? Он-то всё равно не будет его соблюдать. Замолчал я - так не замолчат они. Мои американские речи 1975 года, видимо, здорово вздрючили их: с такой прямотой, громкостью и, главное, откликом - наверное, никто им с 1917 года не врезал. Спохватились: если не убили меня вовремя - так надо ж теперь измарать покрепче. До сих пор продавали советские агентства по всему миру и на многих языках (но не в СССР) книгу моей первой жены. Грубовато она была сляпана, вряд ли они меня много ею опорочили. И это сообразив, скропали ещё одну книгу, официальное советское издание (Ржезач Т. Спираль измены Солженицына. М., "Прогресс", 1978) Значит, впервые решились открыто по СССР двинуть книгу против меня. А мне - ещё долго бы этой книги не увидеть, - да сорвался её номинальный автор Ржезач и по почте прислал мне, с торжествующей надписью. И только я взял её в руки - ожгло: отвечать немедленно! Если уже для соотечественников печатают - отвечать!

От самого появления "Архипелага" ждал я, что будут штурмовать в ответ и опровергать, прежде всего, сам "Архипелаг". Но поразительно: вот и за пять лет они ничего не родили в опровержение, кроме довольно скудных брошюр, бесплатно раздаваемых в западных столицах. Миллионный, сытый, надрессированный сталинско-брежневский пропагандистский аппарат оказался перед "Архипелагом" в полном параличе: ни в чём не мог его ни поправить, ни оспорить. В его распоряжении тысячи перьев, все архивы, какие не сожжены, и времени протекло больше, чем я один работал над "Архипелагом", - а ответа нет как нет!

Потому что ответить - нечего.

Бросилось КГБ трясти и вынуждать к опровержению уцелевших старых зеков. Однако во всём подвластном Советском Союзе никто не соблазнился, кроме единственного М.П. Якубовича. Но и сейчас, по стерильности марксо-ленинского аппарата, нельзя его использовать как официального автора - он не реабилитирован. И бывшего однодельца и бывшего друга моего Виткевича потянули на несколько интервью. Сознательный член КПСС, Виткевич говорил всё то, что нужно партийным хозяевам: "В лагерях совсем не было так плохо", "в книге всё искажено и представлено в превратном виде", "у него был своеобразный способ собирания фактов: он брал только то, что поможет ему стать великим писателем. А какие факты не подходили - те он отбрасывал", - и другой подобный вздор.

И вот, наконец, выставили Ржезача. И на 215-страничном просторе мы узнаём, что Лубянка справедлива, добра, даже чутка, её следователи - "почтенные люди, интеллигентные манеры". "Разве можно утаить пытку целых тысяч или полное исчезновение десятков тысяч людей? Нет, это невозможно".

Статьи по теме:

Антивоенная тема и роман Гриммельсгаузена "Симплициссимус"
Не было поэта, писателя в Германии в XVII столетии, который так или иначе не отозвался бы на события Тридцатилетней войны. Мартин Опиц, не доживший до конца ее, пишет ироническое "Похвальное слово богу войны", с грустью констат ...

«Романтический» метод в русской повести.
Отличительная особенность романтического метода заклю­чается в том, что здесь образы являются в значительнейшей степени простыми рупорами идей автора. Это особенно верно по отношению к аллегорическим образам романтической поэ­зии, к котор ...

Сказки Л.Н. Толстого. Какие концовки для них характерны? Чем вы их объясните? Что привлекает ребенка в сказке «Три медведя»? Какие её особенности определены возрастом читателя? Какими сведениями она
Значительное место в учебных книгах Л. Толстого занимают сказки — русские и зарубеж­ные (народные и литературные). Сказка «Три медведя» была написана Толстым в 1872 г. для «Новой азбуки». Повествование ее предельно приближено к ре­алисти ...