Три эмиграции

Страница 1

Солженицын ищет точку опоры, но найти её на Западе крайне трудно. Третья эмиграция ему совершенно чужда. Духовная близость с потомками рассыпавшейся по миру первой волны, которая для писателя, по его признанию, представляет собой другой вариант его судьбы, сменяется грустным осознанием того, что белая эмиграция слишком разобщена и в массе своей утеряла связь с Россией. По человечески можно почувствовать ещё большую человеческую печаль, когда в поисках дома он встречался с русскими старообрядцами в Орегоне. "Сердце переполнилось до перелива: ну вот мы вдруг и в России, да какой. Вот здесь бы и поселиться! Но за один стол старшие сесть с нами не могли - вот разделительная черта, бездумно проведённая нашими предками 300 лет назад, так и не зарубцевалась". Это о поповцах. А с некрасовцами вышло ещё хуже: "Там нас встретили сурово до горечи: в сам храм не пустили, наибольшая уступка - стоять в притворе. Вот и свои". Драматизм ситуации в том, что в самом характере Солженицына есть много от старообрядческого, кержацкого, цельного. Он мог бы найти среди этих веками гонимых и не сдавшихся людей приют и душевное понимание, но сталкивается с отчуждением. Осуждения нет, есть сожаление и горечь." Насколько уважал я Первую эмиграцию - не всю сплошь, а именно белую, ту, которая не бежала, не спасалась, а билась за лучшую долю России и отступила с боями. Насколько просто и хорошо я чувствовал себя со Второй - моим поколением, сёстрами и братьями моих односидельцев, несчастными советскими измученниками, по случайности вырвавшимися на волю задолго до гибели советского режима, всего лишь после четверти века рабства и потом изнывавшими на скудных беглянских путях. Настолько безразличен я был к той массе Третьей эмиграции, кто ускользнул совсем не из-под смерти и не от тюремного срока - но поехал для жизни более устроенной и привлекательной (хотя и позади были у множества привилегированные сытые столицы, полученное высшее образование и нерядовые служебные места). Однако же в их ряду проехало и немалое число таких, отборных, кто активно послужил и в аппарате советской лжи (а ложь простиралась куда широко: и на массовые песни, и на кинематографию). А Запад встречал Третью не так, как первые две: те были приняты как досадное реакционное множество, почему-то не желающее делить светлые идеалы социализма, те приняты были недружелюбно. Образованные люди пошли чернорабочими, таксёрами, обслугой, в лучшем случае заводили себе крохотный бизнес. Эту - Запад приветствовал, материально поддерживал и чуть ли не воспевал, в их отъезде Запад видел "проявление русского достоинства". Эти - часто с сомнительным гуманитарным образованием - почётно принимались как профессора университетов, допускались на виднейшие места западной прессы, со всех сторон финансировались поддерживающими организациями - и уж тем более свободно захватывали поле эмигрантской прессы, и руссковещательное радио, отталкивая оставшихся там стариков. Напряжённость и неприязнь между ними и их предшественниками необратимо обострена. Но главное: теперь с Запада, с приволья, они тут же обернулись - судить и просвещать эту покинутую ими, злополучную, бесполезную страну, направлять и отсюда российскую жизнь". Продвижение сайтов в поисковых системах услуги услуги по продвижению сайта в яндексе.

И всё же положение "своего среди чужих, чужого среди своих" очень непросто, мучительно: "Всё больше вижу я, что государственный Запад - и газетный и бизнесменский - нам и не союзник, или слишком небезопасный союзник для преобразования России. Какая сомнительная двойственность позиции, когда нападаешь на советский режим не изнутри, а извне: в ком ищу союзника? В тех, кто противник и сильной России, и уж особенно национального возрождения у нас. А - на кого жалуюсь? Как будто только на советское правительство, но если правительство как спрут оплело и шею, и тело твоей родины - то где разделительная отслойка? Не рубить же и тело матери вместе со спрутом. А ведь я живу - только для будущей России. Но вот безоглядным проклинанием всего порядка в стране - я и России, может, не помогаю? И себя отсекаю от родины навек. Как бы - полегче?"

Статьи по теме:

Слово - как разновидность жанра красноречия
Слово - является разновидностью жанра древнерусского красноречия. Примером политической разновидности древнерусского красноречия служит "Слово о полку Игореве". Это произведение вызывает множество споров по поводу его подлинност ...

Море как временная категория
Время в поэзии Бродского может трактоваться как продолжение пространства. Вещь, прекращая существование в пространстве, обретает существование во времени[12]. Бродский писал: «Время для меня куда более интересная, я бы даже сказал, захва ...

Доминанты средневековой культуры
В исторической науке понятие «средневековье» укрепилось после того, как в эпоху Возрождения был провозглашен возврат к античной культуре. «Промежуточные века» между античностью и Возрождением с легкой руки итальянских гуманистов стали име ...