«Живые и мертвые» К. Симонова – эпос войныСтраница 1
Победа 1945 года стала рубежом не только между войной и миром, но и между военным и послевоенным сознанием у продолжающих и начинающих писать о войне, началом неизбежной переналадки художественного зрения, сложившегося за предшествующее четырёхлетие. Естественный и необходимый во время войны функционально-пропагандистский, героико-патриотический пафос, определявший в литературных произведениях всё: от системы персонажей до интонационно-речевого строя, от подбора деталей до сюжетов, уступает место другому – достоверному изображению того, «как это было», для исследования на этой основе всей многомерности явления «человек и война». Эти две равнодействующие: безупречная, часто почти документальная точность в изображении военной реальности и начавшееся расширение проблематики, нравственно-гуманистическое осмысление этой реальности – и лежали в основе развития прозы о войне после победы.
Об истинном лице войны К. Симонов вновь заговорил в конце 50-х годов, и открытием, откровением стал его роман «Живые и мертвые». Роман Симонова - это трагедия сорок первого года, разворачивающаяся не только перед глазами Симонова-военного корреспондента в сумятице отступления, бомбежек, танковых прорывов ставшего адъютантом комбрига, выводящего остатки дивизии из фашистского кольца. Это была трагедия, открывающаяся перед потрясенным читателем, не знакомым с подобными книгами.
Начатый в 1955 году, роман был закончен во время поездки К. Симонова в Среднюю Азию. Роман К. Симонова избежал участи «карательного изъятия», несмотря на серьёзное расхождение автора с общепринятыми тогда представлениями о войне. Избежал, в частности, потому, что их автор в совершенстве владел искусством компромисса между правдой и, говоря его словами, «соображениями здравого смысла», приёмами, я бы сказал, расстановки защитных идеологических вех.
Опираясь на точное знание реалий войны, автор романа взломал миф о единодушии советского общества, противостоящего врагу, о продуманности и оправданности наших операций 41-го и 42-го годов. Он раскрыл гамму конфликтов между соратниками с разным нравственным сознанием и страшный след предвоенных репрессий в судьбе армии. Он увидел, как противоборствует в воюющих людях казённо-исполнительская и инициативно-гуманистическая психология, как тяжело отзывается на солдатах опьянение властью, исключение из сознания отдающих приказ нравственных понятий о цене победы и доверии к человеку.
Книга К. Симонова вызвала широкий интерес и бурные споры, в том числе среди военных историков. По явному недоразумению, кое-кто из историков не признавал различия между научными и художественными исследованиями минувшей войны. А другие пытались поставить роман Симонова в один ряд с военными мемуарами, что тоже, конечно, неверно. Такая ситуация отчасти объяснялась тем, что в то время только начиналось издание первого капитального научного труда по истории Великой отечественной войны. Причем его второй том, охватывающий тот же период, что и симоновский роман, находился еще в стадии разработки.
Главный герой романа – военный журналист, поэтому он всегда в пути, и это традиционно для русской литературы: Радищев, Гоголь, Некрасов, Лесков, Платонов – все они отправляли своих героев в странствие по Руси. А у Симонова герой странствует по войне, и трагичность ситуации предельно обнажена, вокруг только смерть, причем не та, плакатная, когда «не дрогнув героическим лицом…». В центре повествования – судьба человека на войне (вымышленная биография Синцова).
Почти все действующие в романе лица – от Синцова и Серпилина до третьестепенных персонажей – люди подвига. Изображение подвига в романе емко, многомерно, охватывает разные стороны и конфликты действительности: пробивающийся из окружения Ковальчук прячет знамя дивизии под гимнастеркой, капитан Гусев и его артиллеристы собственными руками катят пушку от Бреста до Смоленщины, пожилая женщина требует возможности работать санитаркой на фронте и т.д.
При этом следует отметить, что К. Симонов показывает героев как типичных представителей своего поколения, для того, чтобы подчеркнуть эту типичность, в роман вводится особый авторский комментарий, который звучит уже в удивительно точно найденной первой фразе: «Первый день войны застал семью Синцова врасплох, как и миллионы других семей». Это прямое сопоставление индивидуальной и народной судьбы проходит через весь роман: «Он не был трусом, но, как и миллионы других людей, не был готов к тому, что произошло»; «Он не пережил бы те дни без этой веры, с которой незаметно для себя, как и миллионы других военных и невоенных людей, втянулся в четырехлетнюю войну»; Сегодня день снова был прожит так, как он привык жить: за общим делом, вместе с другими людьми» и т.д. Синцов живет как другие, как тысячи, миллионы других. Тот же прием уравнения судьбы отдельных героев романа и судьбы народной, массовой Симонов широко использует и для характеристики других персонажей. Эта мысль настойчиво внедряется в сознание читателя, и именно она совершенно необходима роману, неотделима от его сущности, от его пафоса.
Статьи по теме:
Мир русской усадьбы: идеальный и практический
Для русской усадебной литературы, явления поистине уникального в истории культуры России, характерны особые нравственно-эстетические чувства, такие, как восхищение удивительным даром человеческого бытия, реализующегося в будничном, повсед ...
Анализ творчества
Игорь Северянин (именно так чаще всего подписывался поэт) стал основателем эгофутуризма, в добавление к просто футуризму, провозгласив культ индивидуализма, возвышающегося над безликой толпой обывателей. Но это приятно щекотало самолюбие ...
Военные песни
Огромное значение в творчестве Владимира Высоцкого занимают песни, написанные на тему о войне. Почему поэт, человек, который по своему возрасту явно не мог принимать участие в войне, всё-таки пишет о ней, более того – не может не писать? ...