Способы номинации в творчестве В.М.Шукшина. Антропонимы в системе номинации в творчестве В.М. Шукшина

Страница 4

Образ Степана Разина имеет, безусловно, идиостилевое, собственно шукшинское воплощение. Степан Разин – тот, кем овладела идея воли (одержимость), став его alter ego. Воля всегда в сердце бунтаря, для него это категория постоянного состояния и жизненной необходимости. Только в том случае, если воля становится центром жизненных интересов вождя, а потом и народных масс, возникает бунт. Вообще же воля – категория психо-эмоционального переживания, и субъект воли – не каждый русский.

В понимании В. Шукшина, русская воля граничит с языческой «безумной» стихией и проявляется подчас в своеволии, становясь нередко чьим-либо произволом, она беспредельна и безгранична. Утопичность такого представления предопределяет драму русского бунта. Желание бунтовщиков обрести волю, понимаемую как отрицание власти, иллюзорно, – именно такая ситуация, по В. Шукшину, соответствует национальному духу русского, его природе. Поэтому глобальный по целям русский бунт обречен стать кровавым пиром, закончиться казнями и возвращением к старому положению дел.

Те, кто идет за вожаком – группа бунтующих, она состоит из крестьян и казаков. Между единицами-номинациями соответствующих текстовых парадигм обнаруживается семантическая оппозиция, указывающая на антонимичные ролевые статусы крестьян и казаков: «рабы», «клейменные», «бесправные» – «свободные», «независимые» (соответственно). Итак, ролевой статус одной части бунтовщиков – те, кому требуется защита, избавление от социального рабства; ролевая же функция другой части бунтовщиков, казаков, – это защита казацких вольностей, освобождение от социального рабства, движущая сила бунта. Поэтому бунт, начинающийся как узкоказацкое движение, перерастает в общенародный.

Противоборствующая всем бунтовщикам сила – государство. Она представлена в лице бояр, царя, попов, воевод, карательных властей. Текстовая парадигма ролевых номинаций с заглавным именем «владыки» («угнетающие») включает маркеры только инвективного характера, указывающие на обман («змеи», «лизоблюды»), жадность («свинья ненасытная»), чванство и жестокость по отношению к людям («собаки, кровопивцы»). Социальный статус угнетающих – люди у власти, владыки, и их ролевые функции подменяются функциями, позволяющими им преследовать собственные выгоды.

Таким образом, система номинаций позволяет выявить скрыто прогнозируемые сюжетные повороты, сущность конфликта и его причины. Так, исход бунта во многом предрешен сущностью той силы (государство, владыки), против которой выступает Разин и народные массы: эта сила непобедима.

Предпочтительнее наблюдение за их реализацией по малой прозе В.Шукшина (сборник «Характеры», 1973 г.), где через составляющие душа, дух, тоска, больно, жизнь, свобода, воля и др. [Шмелев 2002] обнаруживается содержание имплицитной семемы «характер». Композиционным центром этих текстов, своеобразных по жанровой принадлежности, выступают насыщенные драматизмом контексты-сцены, где зачастую речевое поведение персонажа служит индикатором его характера. В рассказах писателя ("Чудик", "Микроскоп", "Верую", "Сапожки", "Алеша Бесконвойный", "Упорный") определенными ситуациями "намечен пунктир судьбы", обозначены "некие константы, в которых все время берутся психологические пробы" [7,223].

Одна из таких судеб - мечтателя (Чудика), состояние души которого характеризуется через понимание его поведения окружающими (носителями обыденного сознания), самим собой (в рефлексии персонажа), рассказчиком, за которым стоит автор. Столкновение оценок, предпосылаемых сценам-эпизодам или заключающих их, обусловлено имплицитной стратегией повествователя (рассказчика), эффект которой усиливается за счет интенсификации приемов выразительности. В словесном плане это обеспечивается различием способов номинации, реализации которых - от однословной номинации-оценки (каузированной поведением персонажа) в начальном высказывании текста («Жена называла его - Чудик. Иногда ласково»)[28,157], к фразовой, косвенной, исходящей от самого персонажа («Почему же я такой есть - то? - вслух горько рассуждал Чудик. - Что теперь делать? .»), наконец итоговой, текстовой в абзаце-концовке («Звали его - Василий Егорыч Князев. Было ему тридцать девять лет от роду. Он работал киномехаником в селе. Обожал сыщиков и собак. В детстве мечтал быть шпионом) - своей динамикой служат приращению смысла текста.

Статьи по теме:

Особенности детского фольклора
Детский фольклор представляет одно из направлений устного народного творчества. Большой подбор текстов произведения бытует и во взрослой, и в детской среде, но методика исполнения, лексический и стилевой составы существенно различаются. ...

«Живые и мертвые» К. Симонова – эпос войны
Победа 1945 года стала рубежом не только между войной и миром, но и между военным и послевоенным сознанием у продолжающих и начинающих писать о войне, началом неизбежной переналадки художественного зрения, сложившегося за предшествующее ч ...

Кансона
Кансона (любовная песнь) – это стихотворение, ограниченное в своей тематике любовными темами, и отличающееся изысканным и сложным построением строфы, соединяющей стихи разной длины. Самый распространенный жанр поэзии трубадуров. Часто отл ...