Образ маленького человека в прозе Ф.Сологуба

Страница 7

И еще об одном уничтожении надежды. В каком-то плане "Мелкий бес" можно рассматривать как роман о надежде Передонова, благодаря помощи Варвары, получить место инспектора. Хотя все мысли Передонова крутятся вокруг желанного места, его надежды равны нулю с самого начала. Ясно, что Варвара не способна добиться места для Передонова, но она добивается выхода замуж за него, растравляя эти надежды (посредством подложных писем княгини). В результате роман о надежде превращается в роман о гнусном надувательстве. Надежда становится как бы тождественной обману.

В отличие от роли провинциальной среды, значение национального аспекта не столь однозначно. Роман богат национальной спецификой. Действие разворачивается в атмосфере, которая порождена веками национальной истории. Взаимоотношения между сословиями, людьми, их привычки, обряды, суеверия, наконец, язык - все это отмечено "местным колоритом", и "русский дух" романа не спутаешь ни с каким другим. В "Мелком бесе" Сологуб создал свой образ России, образ нелестный. Образ кондовой, тяжелой, неподвижной страны. В какой-то степени можно говорить о карикатуре. Образ России, созданный Сологубом,- это образ страны, у которой нет будущего, потому что в ней, по Сологубу, нет сил, способных к творческой деятельности. Автор сам употребил в предисловии к роману понятие "передоновщина", которое по аналогии с "обломовщиной" способно приобрести характер национального мифа. Но этот миф гораздо мрачнее не только "обломовщины", но и гоголевских "мертвых душ", ибо в поэме дан светлый образ России, преодолевающей наваждение ("птица-тройка"). У Сологуба опять-таки нет противопоставления "данного" -"идеальному". Его образ России тождествен самому себе. И если в гоголевской поэме души мертвы и неподвижны, то у Сологуба вместо некрополя царство безумия. В нем верховодит недотыкомка. Она неистребима.

Роман несет черты не какого-то определенного времени, а "безвременщины", понятия, характерного для различных периодов русской истории. В романе "безвременщина" торжествует над временем. Можно даже сказать, что, согласно концепции романа, "безвременщина" - это константа национальной истории.

Говоря о социальных истоках "передоновщины", можно также указать на то, что сологубовское решение этой проблемы отличается от традиционной критики реакционного мракобесия. Здесь перед нами есть параллель в лице "человека в футляре". Беликов порожден общественной несвободой. Достаточно рассеяться страху, отменить бюрократические порядки и авторитарный произвол, как Беликов исчезнет сам собой, растворится в воздухе. Недаром рассказ заканчивается призывом слушателя: " .нет, больше жить так невозможно!" Как известно, в романе Сологуба обсуждается чеховский рассказ. Собственно, это несостоявшаяся беседа. Если в "Бедных людях" Девушкин читал гоголевскую "Шинель" и был оскорблен ею лично, то сологубовский Передонов (равно как и Володин) не только не читал "Человека в футляре", но даже не слышал о самом "господине Чехове".

Рассказ появился в период работы Сологуба над романом. Сологуб не мог не откликнуться на этот рассказ, герой которого оказался коллегой Передонова. Пройти мимо рассказа - значило молчаливо признать тематическое влияние Чехова. Сологуб выбирает иной путь: он "абсорбирует" рассказ, включает его в свое произведение с тем, чтобы преодолеть зависимость от него. Он даже указывает в диалоге номер "Русской мысли", в котором появился рассказ (кстати, указан неверный номер: "Человек в футляре" появился не в майской, а в июльской книжке "Русской мысли" за 1898 год), однако не вступает в его обсуждение. Единственное суждение о рассказе принадлежит эмансипированной девице Адаменко: "Не правда ли, как метко?" Таким образом, в глазах Адаменко и ее младшего брата Передонов оказывается "двойником" Беликова.

Впрочем, это весьма сомнительный двойник. Передонов гораздо более укоренен в бытии, нежели Беликов - фигура социальная, а не онтологическая. Передонова нельзя отменить декретом или реформой народного образования. Он так же, как Беликов, целиком и полностью стоит на стороне "порядка", и его так же волнует вопрос "как бы чего не вышло?", но это лишь один из моментов его фанаберии. В сущности, его бредовые честолюбивые помыслы, жажда власти и желание наслаждаться ею несвойственны Беликову: тот пугает и сам пугается и в конечном счете умирает как жертва всеобъемлющего страха. Он скорее инструмент произвола, исполнитель не своей воли, нежели сознательный тиран и деспот. Передонов, в отличие от него,- жестокий наслажденец, его садические страсти подчинены не социальному, а "карамазовскому" (имеется в виду старик Карамазов) началу.

Статьи по теме:

Развитие Литературы в эпоху просвещения. Литература Англии
Английская философия в XVIII в. Английские буржуазные мыслители первой половины XVIII столетия еще смело разра­батывают материалистическую философию, они позволяют себе даже нападки на церковь и религию. « .Когда буржуазное пре­образован ...

Особенности психологической драмы как жанровой разновидности.
Драма, (в частности, психологическая драма как ее жанровая разновидность) выходит на литературную арену в тот период, когда идет процесс формирования новой «идеи человека». Ведь именно «идея человека» эволюционирует, определяя диахронию ж ...

Фронтовой и литературный путь военного корреспондента К. Симонова
Когда в 1939-м Симонов был командирован на Халхин-Гол по предписанию политуправления Красной Армии в качестве корреспондента газеты «Героическая Красноармейская», он окончательно обрел настоящее направление своей жизни: во время финской в ...